Славянские сказки

Медведев Юрий Михайлович

Вошел в тот щит, щит и расступился. Иван-царевич и прошел.

Вот идет и идет, глядь — стоит дворец, а у ворот шесть львов, языки повысунули, пить хотят.

Он зачерпнул воды, сам напился и их напоил; вот поклонились они ему и дали дорогу.

Вошел он в тот дворец, смотрит, а там спит такая красавица красавиц, красная девица-ясная звездочка. Он с дороги устал, склонился на руку, ну и заснул. А она как проснулась — и к нему, схватила саблю, хотела его зарубить, а потом одумалась: "Он меня не рубил, за что же я его буду?". Разбудила

его, стала спрашивать, зачем он сюда пришел.

— Да вот черный ворон из черного царства украл нашу мать, тут я и пришел ее выручать!

— Так это же, — говорит, — мой отец: ступай-ка ты к другой сестре, та дорогу тебе укажет.

Поблагодарил он и пошел.

Приходит, видит — стоит второй дворец, а у ворот двенадцать львов, рты пораскрыли, языки повысунули, пить хотят. Он зачерпнул воды, сам напился и их напоил. Они ему поклонились и дали дорогу. Вошел он в тот дворец, а там прекрасная девица-ясная звездочка, еще прекрасней. Полюбовался он на нее, склонился на руку и заснул. А она только проснулась — и за саблю, да к нему, а потом: "3а что же я буду его рубить? Ведь он, когда я спала, меня не рубил". Разбудила его, расспросила.

— Ты, — говорит, — нам теперь, стало быть, брат.

Вот погуляли они, а потом:

— Ступай, — говорит, — к третьей сестре.

Попрощались, пошел он. Приходит, видит, стоит дворец, а возле него уже двадцать четыре льва у ворот, рты пораскрыли, языки повысунули, пить хотят. Зачерпнул он воды, сам напился и их напоил. Они его и пропустили. Дошел он туда, глядь — а там девица-ясная звездочка, красавица куда получше. Полюбовался он на нее, склонился на руку и заснул. Но и эта хотела его зарубить, да одумалась и разбудила, а как расспросила, то дала ему яблочко.

— Возьми, — говорит, — это яблочко, куда оно покатится, ступай прямо за ним, как раз и дойдешь.

Вот поблагодарил он и пошел. А яблочко и привело его как раз во двор к воронам. Вошел он туда, а там и мать.

Поговорили, расспросили друг друга обо всем, и дает она ему большое шило и булаву.

— Стань, — говорит, — вон за тем столбом, а как прилетит ворон, сядет он на столбе отдыхать, а тебя и не заметит.

Вот спрятался он за столбом, а тут и ворон летит. Сел на столбе, озирается, нету ли чего поесть, тут его и заметил.

— Ха, — говорит, — вот и закуска мне будет!

А он:

— Врешь, падаль собачья, подавишься! Я сам тобой пообедаю.

А черный ворон как кинется к нему, он отскочил, да к нему на спину, и всадил в него шило и булавой все бьет.

Как понес же его ворон, уж под облаками, и выше облака, а он все булавой его бьет-поколачивает, и бил, пока тот упал и лопнул. Пошел он тогда к матери:

— Одевайтесь, — говорит, мама, будем в свои края отправляться.

Вот мать оделась, запрягли они огненную коляску, забрали девиц-красавиц и поехали, а Иван-царевич и расхвастался им, что, вот, мол, он и сам без огненной коляски пройдет сквозь тот щит. Те на своей коляске

проскочили, а он и остался.

Ходил он, ходил, бродил, бродил, а потом и подумал: "Вернусь на старые места, может, хоть что-нибудь поесть найду". Пришел, видит — ничего нету, одно лишь только яблочко, что младшая красная девица ему дала. Сел он и заплакал, глядь — откуда ни возьмись, выскакивает Иван Стриженый.

— Какого ты черта плачешь? — спрашивает.

— Да нету у меня ничего, кроме вот этого яблочка.

— А что тебе надо? Давай-ка его сюда!

И покатил он сразу то яблочко, — и явились и пития, и яства, а три музыканта так и режут... Пообедали они, а Иван Стриженый и говорит:

— Пойдем заберем коней и к тебе поедем.

Полезли в подвалы, разбили двенадцать дверей, порвали двенадцать цепей, вывели двух коней, как огонь. Как сели да как поехали, так и не заметили, как огненный щит пролетели.

А те двое его братьев, когда мать уже приехала к ним, и с нею красавицы-девицы, видят, что нету Ивана-царевича, и подумали: "Пожалуй, уже он никогда не вернется", — велели девицам, чтобы те сказали, будто они спасли их.

Вот, вернувшись домой, и давай они свадьбу справлять, но как раз в это время приезжает Иван-царевич с Иваном Стриженым.

Приехали они, наняли себе где-то у солдата квартирку и прислушиваются. Что сказывают люди.

А братья готовятся к свадьбам, но красные девицы за них не хотят идти.

Говорят: "У нас и платьев таких, как следует, нету; а коль сделаете нам такие же платья, какие были у нас, когда с отцом мы жили, да не глядючи и не меряючи, точка в точку и строчка в строчку, то пойдем".

Созывают они всех портных мастеров, всех швей — никто не берется. А Иван Стриженый и говорит тому солдату:

— Иди, берись.

Тот отказывается.

— Ступай, — говорит, — да требуй золота мерку.

Солдат пошел и объявил, что согласен, мол, а Иван Стриженый скорей на коня и туда, в черное царство. Забрал там их платья и к рассвету домой воротился.

— На, — говорит утром солдату, — неси!

Как увидели красны девицы, одна другой "морг-морг", а ничего не говорят. Надели платья.

"Вот, — говорят, — если б к этим платьям да еще черевички".

Кинулись братья к сапожным мастерам, опять же никто не берется, они — к солдату. Солдат отказывается, а Иван Стриженый:

— Берись, — говорит, — да требуй вперед два воза золота.

Пока солдат получил, что положено, а Иван Стриженый уж и в черное царство слетал и ихние черевички привез.

Увидали их красные девицы, еще больше обрадовались. "Он, — говорит, — где-то здесь. Ну, а теперь, — говорят, — сделайте нам еще по такому ж платочку".

Братья уже ни к кому и не идут, а прямо к солдату.

— Сделай, такой-сякой!

Иван Стриженый к утру и платочки притащил.

Тогда давай красные девицы того солдата допытывать, кто да кто, мол, ему все это сделал.