След человеческий (сборник)
Шрифт:
— Спасибо на мудром совете, — отвечали им коммунары, — только время еще покажет, кто к кому пойдет побираться.
За лето с избытком запаслись сеном, благо лесных покосов вокруг Нечаевской было много. Летом же отремонтировали старую станционную казарму, стоявшую возле линии, и к осени перебрались в нее, а Федору Гусеву, как самому многодетному, построили отдельную избу.
Сейчас уже нет этой первой избы. Ее сломали, чтобы не портила общего вида центральной усадьбы. А в то время Гусевым даже завидовали: после землянки простая изба казалась хоромами.
Осенью собрали первый урожай. Он
На вырученные деньги прикупили коров, в рассрочку приобрели два новых трактора, которые тогда только что начал выпускать ленинградский завод «Красный путиловец». Трактористы в коммуне теперь были уже свои — сыновья Федора Гусева Петр и Сергей, поднаторевшие в этом деле вокруг старенького дареного трактора.
Коммуна стала называться колхозом «Большевик». К основателям его стали присоединяться новые семьи из Нармучи, а то и совсем издалека.
Так весной 1931 года откуда-то из-под Рязани пришел на Нечаевскую крепкий бородатый мужик. Звали его дядей Борисом. Он нанялся пасти колхозный скот. Дело свое знал хорошо, к скотине был ласков и жалостлив, места для пастьбы выбирал расчетливо и разумно.
Все лето цепким хозяйственным глазом присматривался пастух к жизни колхозников. На следующее лето опять приехал сюда же пастушить, а осенью подал заявление с просьбой принять в колхоз. Заявление обсудили, высказались в том смысле, что дядя Борис человек вроде бы совестливый, работящий, и решили принять. Впоследствии Борис Ильич Левочкин стал одним из самых ревностных членов правления колхоза.
3
На пятом году существования артели Аким Горшков предложил своим товарищам строить электростанцию.
— Эва куда хватил! — сказал рассудительный Тимофей Бирюков, с сомнением покачав головой.
— А что?
— Ведь сами-то мы без штанов еще ходим, а туда же — электростанцию.
— Будут у тебя, Тимофей Яковлевич, и штаны, и костюм, и еще, может быть, шляпу наденешь. Но сейчас без электричества не обойтись. Ведь мы идем к коммунизму, а коммунизм — это Советская власть плюс электрификация. Знаешь, кто так сказал?
— Кто же?
— Ленин.
— Ну что ж, мужики, если сам Ленин так полагал— надо строить электростанцию. Ленин всей нашей жизни правильный поворот дал, — согласился Тимофей Бирюков.
— Надо строить электростанцию, — поддержали и другие колхозники.
Теперь, когда в Советском Союзе построены и действуют десятки мощных государственных электростанций, сооружение маленьких колхозных станций стало уже нецелесообразным. Ведь электрические гиганты могут и деревню обеспечить дешевой энергией. Но в те далекие годы на всю страну было лишь несколько крупных электростанций. Вырабатываемой ими энергии не хватало даже для промышленных городов, а уж о деревне и говорить нечего. Вот почему строительство небольшой колхозной электростанции в мещерской глуши было делом исключительной важности.
Строить электростанцию решили с таким расчетом, чтобы обеспечить энергией не только свое хозяйство, но и электрифицировать
В ту пору парторгом на станции Нечаевской работал Василий Евстафьевич Стрельцов. В юности был он рабочим в Донбассе, учился на рабфаке, потом окончил Институт красной профессуры в городе Харькове, и Центральный Комитет партии направил его на работу по укреплению железнодорожного транспорта. Так стал он парторгом на Нечаевском участке Московско-Казанской железной дороги.
Василий Евстафьевич был ровесником Акима Горшкова, и у них завязалась крепкая дружба. Колхозники «Большевика» также уважали Стрельцова, считали его своим человеком, а он всячески помогал им в строительстве электростанции.
Так же, как Аким, Стрельцов с нетерпением ждал, когда в мещерской глуши загорятся электрические огни. Но увидеть их ему не было суждено…
Знойным летом 1934 года на Нечаевской случилось несколько загадочных происшествий. Какие-то злодеи сожгли на лугах шесть стогов колхозного сена. Найти поджигателей не удалось. А вскоре после того на пастбище пало около десятка колхозных коров. Оказалось, что они отравлены серной кислотой. Но кто отравил, выяснить опять-таки не удалось.
Прошел слух, что в мещерских лесах скрывается банда, состоящая из бывших кулаков, сосланных в свое время на север, но бежавших из ссылки.
Наступила осень. 18 октября на Нечаевской был назначен пуск колхозной электростанции. Механик Иван Гусев заканчивал последние приготовления, чтобы запустить двигатель. Аким и Стрельцов были тут же и в радостном волнении ждали этой минуты. Вдруг с вокзала прибежала буфетчица и сообщила, что там появились подозрительные неизвестные люди, спрашивали, где парторг, где председатель колхоза, и грозились: «Вот мы устроим им праздничек…»
Стрельцов отправился выяснять, в чем дело и что это за неизвестные люди. На пороге вокзала его встретили выстрелом из нагана в упор. На выстрел сбежались рабочие и колхозники. Но парторг был уже мертв. Убийцам удалось скрыться.
Поймали их лишь через несколько месяцев в соседнем районе. На суде бандиты признались, что и сено сожгли они и колхозных коров отравили они же. Разбоем и террором они хотели запугать коммунаров.
Василия Стрельцова похоронили в городе Муроме. Над его могилой Аким Горшков дал клятву до конца дней своих служить великому делу обновления жизни.
4
Электростанция на Нечаевской начала работать. Мещерская глушь озарилась огнями. С этого времени в истории колхоза «Большевик» начался новый период. Была организована первая механическая бригада, ставшая потом самой большой, самой главной силой хозяйства. Будущих механизаторов посылали в Гусь-Хрустальный обучаться слесарному, электротехническому, монтажному делу.
Аким Горшков целиком отдался хозяйственным хлопотам. Сухощавый, черноватый, быстрый в движениях, он постоянно куда-то торопился, всегда ему надо было куда-то успеть. Глядишь, только что был на усадьбе, о чем-то говорил с бригадирами, и вот уже нет его, уехал в район.