След хищника
Шрифт:
Словно по заказу «жучок», что стоял в квартире, стал передавать все нарастающий рев младенца, который снова принялся за свое дело. По лицам этих пятерых я понял, что не только бандиты от этого рева осатанели.
— Сорок минут назад, — сказал Пучинелли, уменьшая громкость воя младенца, — басовитый бандит позвонил мне и сказал, что они выйдут, но только на определенных условиях. Никакого самолета не надо — они отказались от этой затеи. Они хотят только быть уверенными, что в них не будут стрелять. Минут еще через двадцать... то есть час спустя после того, как они позвонили...
Я посмотрел на него.
— Они сами все так решили? Или ты подслушал их план через «жучок»?
Он покачал головой.
— Я ничего не слышал.
— Они позвонили уж слишком быстро после того, как Алисия вернулась.
— Подозрительно быстро.
— Ты будешь искать рацию?
— Да. — Он вздохнул. — Последние дни мы сканировали радиочастоты.
Результатов никаких, но я пару раз до того подумывал о том, что бандитам давали инструкции.
Инструкции от разума, холодного и наглого, подумал я. Жаль, что такие мозги принадлежат преступнику.
— А что они намерены сделать с деньгами?
— Оставят их в квартире.
Я глянул на экран, который показывал, где находится сигнал от кейса с деньгами, но было темно. Я наклонился, щелкнул переключателем, и на экране послушно возник сигнал. Четкий и устойчивый. По крайней мере, выкуп все еще там.
— Я бы хотел подняться, как представитель синьора Ченчи, — сказал я, — чтобы удостовериться в том, что деньги в целости и сохранности.
— Ладно, — ответил Пучинелли, подавляя раздражение.
— Это очень большая сумма, — рассудительно сказал я.
— Да... да, полагаю, что так. — Он ворчал, как я понимал, отчасти оттого, что был сам по себе человеком честным, а отчасти оттого, что он был левым. Такое богатство в руках одного-единственного человека было для него оскорблением, и ему было наплевать, потеряет ли Ченчи эти деньги.
Окна квартиры через улицу напротив были все еще закрыты, хотя день был жарким.
— Они что, так их и не открывали? — спросил я. Пучинелли окинул дом взглядом.
— Бандиты открывали окна на короткое время, когда мы на рассвете выключали прожекторы. Но шторы и тогда были задернуты. В остальных квартирах сейчас уже никого не осталось. Мы вывезли всех ради их же безопасности.
Внизу на дороге возникло какое-то движение. Большую часть полицейских машин отогнали, освободив место. За парой оставшихся притаились карабинеры.
Металлические загородки на улице удерживали зевак. Телефургон был вроде бы закрыт. Пара-другая фоторепортеров сидели на земле в его тени, попивая пиво из банок.
Безо всякого предупреждений из дома вышла молодая женщина с младенцем, прикрывая рукой глаза от яркого
— Рановато они, — сказал он. Я следил за ним сквозь темное стекло.
Он сразу же зашагал к женщине, взял ее под руку. Она повернула к нему голову и тут же начала падать. Пучинелли подхватил младенца и яростно закивал головой своим людям за машинами.
Один из них бросился вперед, бесцеремонно поставил теряющую сознание женщину на ноги и затолкал в одну из машин. Пучинелли брезгливо посмотрел на младенца и понес его на вытянутых руках следом за мамашей. Отдав его, он с отвращеньем отер руки платком. Фотокорреспонденты и телефургон сразу же ожили, будто их к сети подключили. Из дома вышел пухлый молодой человек, сделал три шага и поднял руки вверх. Пучинелли, спрятавшись теперь за второй машиной, просунул руку в окно, вытащил мегафон и заговорил:
— Лечь лицом вниз! Ноги в стороны! Руки вытянуть!
Пухлый юнец немного помедлил, будто собирался вернуться назад, затем сделал как было приказано. Пучинелли заговорил снова:
— Лежи тихо. В тебя не будут стрелять.
Повисло долгое напряженное молчание. Затем на улицу вышел мальчик лет шести, в шортиках и рубашке, в ярких бело-голубых кроссовках. Его мать отчаянно замахала ему в окно машины, и он бросился к ней, оглядываясь на лежащего на земле человека.
Я включил на полную мощность сигнал от «жучка» в квартире. Однако там по-прежнему не было слышно никаких разговоров, просто кое-то хрюканье да шум непонятных передвижений. Через некоторое время и они затихли, а вскоре на улицу вышел молодой человек со связанными за спиной руками. Его шатало, вид у него был изможденный, подбородок зарос щетиной. При виде лежащего на земле похитителя он застыл на месте.
— Идите к машинам, — сказал в мегафон Пучинелли. — Вы в безопасности.
Казалось, мужчина просто не способен двигаться. Пучинелли, снова подставляясь под возможный огонь преступника, спокойно перешел через дорогу, взял его за руку и завел за машину, в которой сидела его жена.
Психиатры, наблюдавшие за сценой, качали головами, осуждая поведение Пучинелли, — они не одобряли такой отчаянной отваги. Я взял лежавший на скамье бинокль и навел его на окна напротив, но там не было заметно никакого шевеления. Затем я глянул на зевак у загородки на улице, пристально рассмотрел фотографов, но там не было никого похожего на того человека, которого я встретил на стоянке у дороги.
Я положил бинокль. Время тянулось бесконечно, было жарко и тихо, и я, как и все остальные, стал подумывать, уж не случилось ли в последнюю минуту — какого-нибудь несчастного случая, который сорвет все дело, и преступник не сдастся. «Жучок» молчал. На улице все застыли в ожидании. Прошло уже сорок шесть минут с того времени, как вышла мать с младенцем. Пучинелли заговорил в мегафон — твердо, но без угрозы.
— Вынесите ребенка. Вам не причинят вреда.
Ничего не произошло.
Пучинелли повторил приказ. Ничего.