Следопыты Ильменских гор
Шрифт:
— Вася видел зимой кедровку, а я нет, —сообщил Женя, — на ворону она похожа и так же громко кричит.
— К нам иногда зимой и клесты залетают, — прервал его брат.
— Клесты?
— Да, мы как-то из школы на лыжах возвращались. Мороз сильный, снег так и скрипит, и вдруг слышим: где-то недалеко птички щебечут — как в мае. Даже ушам своим не верим. Смотрим, на снегу куча шишек лущёных валяется. А на дереве много птичек — красных и зелёных — прыгают, цепляются за ветки, вниз головой свешиваются...
— Правильно, — подтвердила Евгения Витальевна. — Эти птички
Мы уже подходили к домику егеря, когда из-за деревьев показалась молодая миловидная женщина.
— Мама, мамочка! — закричали наши мальчики и бросились к матери.
Женщина наклонилась и ласковым движением обняла ребят.
За чаем, когда пришёл с обхода егерь Андреян Иванович, Женя, уже совсем освоившийся с нами, спросил:
— А вы не собираетесь посмотреть на страшные камни?
— Хитрые ребята, — сказала мать. — Я их одних туда не пускаю. Вот они и норовят с вами поехать.
— Там, в камнях, мы знаем, гнездо филина, — продолжал Женя, — наш Вася его нашёл.
Егерь Андреян Иванович посмотрел на сына:
— Уж больно он шустрый у нас. А вообще все у нас ребята хорошие.
— Когда мы вырастем, мы все будем наблюдателями или егерями, как папа, — весело говорил Женя.
— Я старшеньких иногда с собой в обход беру, — продолжал Андреян Иванович, — они лес знают: и зверя выследить могут и гнездо найти. Рыбу тоже умеют ловить, корни съедобные находят. И бесстрашные: ни волка, ни лося не боятся. Настоящие растут разведчики-следопыты...
ПО ЗЕРКАЛЬНОЙ ГЛАДИ
Лёгкая лодка скользит по озеру Большое Миассово с его бесконечными полуостровами-горками, проливами-воротами, заливами-курьями. Мы — я, Вера, мальчики и Андреян Иванович — рассматриваем огромную гранито-гнейсовую скалу, выдающуюся над озером близ кордона. В сравнении со снимком, сделанным лет 30—40 тому назад (его показывал нам Сергей Львович) скала сильно подмыта снизу бурными волнами озера.
Мы любуемся чудесными видами на Ильменский хребет и Косую гору, обрывистыми мысами, россыпями огромных каменных глыб, спускающихся прямо в воду. Вдруг я заметила у берега множество каких-то тёмных движущихся точек.
— Да это же утки, — пояснили Вася и Женя.
При нашем приближении одна за другой снялись две пары чернозобых гагар, пара чернети, селезень, крохаль, несколько чаек. Две птицы ещё держались на воде, и мы успели рассмотреть их странную внешность: на длинной шее маленькую голову, два чёрных рога из перьев по обе её стороны, пышный яркокрасный воротник из перьев вокруг шеи. И вдруг в одно мгновенье птицы «как в воду канули». Вынырнули они нескоро и далеко от нас.
— Ловкая птица эта чомга, — заметил Андреян Иванович, — и может долго под водой держаться.
Чомга плыла по озеру со своими четырьмя пушистыми полосатыми птенцами. Они не могли ещё быстро плавать, а летать ещё не умели. Мать, забрав их всех к себе на спину, поспешно уплыла от нас.
Откуда-то из камыша не спеша проплыла не далее чем в трёх метрах от лодки утка с утятами.
— У нас птица не пуганая, смелая, — ответил егерь на мой недоуменный взгляд.
Вера направила лодку на выводок, и тогда только мы окончательно убедились, что это не домашние птицы. Утка поплыла быстрее. Не умевшие ещё летать утята-хлопунцы быстро-быстро захлопали крылышками и, вытянувшись всем телом, словно побежали по воде вслед за матерью.
Быстрые взмахи вёсел — и мы уже на другом берегу. Пред нами новая необычная картина. Кругом камни и камни. Огромные, исполинские, с какими-то непонятными углублениями.
Картина грандиозная и загадочная. Рассказывают, башкиры в прежнее время далеко обходили эти места, когда ставили свои коши. И называли эти камни «джаман-таш» — плохой камень.
Внешний вид некоторых камней говорит о том, что к ним прикасалась рука человека. Вот хотя бы эти чашеобразные углубления: быть может, человек размалывал в них хлебные зёрна...
Здесь, как говорил нам заведующий музеем, производились археологические раскопки и найдены обломки древних каменных топоров, наконечники стрел и ножи. Здесь жил человек.
Евгения Витальевна объясняет это разрушение физическим выветриванием. Некогда высокие и неприступные массивы гранито-гнейсовых гор постепенно разрушались под влиянием солнца, воды, ветра, резких колебаний температуры.
Внезапный свист прервал нашу беседу. Мы с Верой невольно оглянулись.
Тотчас же из-за камня выглянула хорошенькая тупая мордочка зверька. Зверёк выскочил из-за камня, посмотрел на нас и бросился к другому камню. Я успела рассмотреть его нарядную полосатую шубку. Это был бурундук.
— А вы знаете сказку о том, почему у бурундука полосы на спине? — спросил Женя и продолжал: — Её рассказывал мне мой друг Юсуп, а ему бабушка говорила. «Вот как-то зимовали бурундук и медведь. Бурундук сделал себе большой запас орехов, ягод, корней. Проснётся, покушает и опять спит. А медведь запасов себе на зиму никогда не делает. Проснулся он рано весною, есть хочется, а взять еды негде, всюду ещё снег лежит. Медведь попросил у бурундука орехов. Тот сжалился и дал ему. Медведь наелся и в благодарность погладил доброго зверька по спинке своей огромной лапой с когтями. Да так погладил, что у бурундука остались на спине царапины. С тех пор у бурундуков на спине всегда тёмные полоски».
— Да, зверёк маленький, — промолвил Андреян Иванович, — а запасы большие делает: пожалуй, правда, и для медведя хватит. В складах бурундука, где он запасает себе продукты на зиму, я находил более 4 килограммов отборных кедровых орехов (это было на Северном Урале), да ещё семена трав, сушёные ягоды, грибы, корни разные. Если бурундуков много и они живут вблизи полей, они наносят им серьёзный вред — запасы их состоят тогда из отборных семян пшеницы, овса и проса.
— Смотрите, смотрите! — зашептал Вася.