Следовать новым курсом
Шрифт:
– Дров-то они наломают, это уж будьте благонадёжны, – штурман не скрывал своего скепсиса. – Только лучше пробивались бы на север, на соединение с казачками генерала Гурко. Глядишь, тогда и толк выйдет…
– Я так и предложил, – кивнул капитан-лейтенант. – Но Далип Сингх ответил, что в этом нет необходимости. Восстание, мол, можно поднять где угодно – Индия сейчас похожа на бочонок с порохом, к которому надо только поднести фитиль. Конечно, в иной ситуации англичане быстро подавили бы мятеж, но только не сейчас. Им и так пришлось бросить все силы на мятежные северные провинции и отражение вторжения Гурко, а
– Откуда он всё это знает? – штурманский лейтенант недоумённо вздёрнул бровь. – Если не ошибаюсь, эти господа несколько месяцев провели на каторге?
– На каторге тоже люди живут. Присылают новых заключённых, меняются надсмотрщики, торговцы изредка заглядывают. Все они приносят новости, да и друзья в Индии не забывают и при всяком подходящем случае передают весточки.
– Значит, они уже давно готовились к побегу?
– Я тоже так спросил. Далип Сингх ответил: «Того, кто свободен внутренне, не удержат никакие оковы».
– Смотрите, господа! – воскликнул Греве, всё это время рассматривавший в бинокль терпящую бедствие шхуну. – Кажется, они всё-таки сумели!
Действительно, несчастная посудина замерла на песчаной косе, сильно покосившись на правый борт и нелепо задрав бушприт. Поодаль, в основании косы, воткнулась в каменистую отмель третья, последняя шхуна. Каторжане гроздьями прыгали в прибой, пользуясь тем, что корпус шхуны укрывал их от волн, передавали с борта тюки, корзины, ящики с винтовками.
– Ну, вот и всё, – капитан-лейтенант обернулся к офицерам. – Мы своё дело сделали, пора и честь знать. Карл Густавыч, вы там ещё не заскучали на «Луизе-Марии»?
– Что вы, господин капитан второго ранга! Прекрасное судно, отлично обученный экипаж…
После захвата бельгийского парохода Греве, взяв в собой полдюжины крейсерских матросов и боцмана Воскобойникова, принял командование призом и с тех пор ни разу об этом не пожалел. Сейчас он находился на клипере – прибыл по вызову Михайлова принять участие в обсуждении дальнейших действий.
– Прекрасное судно, значит? – тонко усмехнулся капитан-лейтенант. – А вдобавок к нему – миловидная судовладелица, к тому же вдова… Смотрите, мичман, сейчас не время для амуров!
– Дым на зюйд-ост-тень-ост! – выкрикнул сигнальщик.
Окуляры биноклей и подзорных труб, сколько их было на мостике «Крейсера», уставились в указанном направлении.
– Одна труба, две мачты, слегка завалены… – прокомментировал открывшееся зрелище Михайлов. – Что скажете, Карл Густавыч?
– Британский винтовой шлюп, деревянный, из числа тех, что они строят для службы в колониях, – немедленно среагировал барон. – В бою нашему «Крейсеру» не соперник, да и ходок так себе, что под машиной, что под парусами.
– А ему и не надо за нами гоняться. До Мадраса ходу меньше половины суток, а уж там отыщется посудина её величества королевы Виктории, способная намылить нам холку!
Греве в ответ пожал плечами. К чему спорить с очевидным?
– Так что, голубчик, – продолжил капитан-лейтенант, – возвращайтесь-ка вы на «Луизу-Марию». С третьей склянкой снимаемся с якорей. Здесь нам больше делать нечего. Кстати, припоминаете нашу беседу о том, что наш приз можно отпустить?
Барон постарался скрыть удивление.
–
– Я помню, что собирался, – нетерпеливо перебил мичмана Михайлов. – Но сейчас ситуация несколько изменилась. Давайте-ка мы с вами сделаем так…
Индийский океан,
где-то в Бенгальском заливе
…сентября 1878 г.
Муссон, третью неделю выматывавший душу ливневыми шквалами и штормовыми ветрами, взял наконец передышку. Легчайший бриз сменялся штилем. Сентябрьское солнце жарило вовсю, и только полотняный, выгоревший добела и добела же просоленный тент укрывал палубу от его безжалостных лучей. Форштевень «Луизы-Марии» с шипением рассекал прозрачно-голубую воду, стайки летучих рыб серебряными взблёстками расчерчивали эту голубизну, уворачиваясь от иссиня-чёрных дельфинов – те уже сутки сопровождали пароход дружной стремительной стайкой. Время от времени то одна, то другая летучая рыба ударялась в стенку надстройки и прыгала на тиковых досках, в швах которых пузырилась тягучая смола.
Самое время для неспешных променадов – от мостика до полубака, мимо негромко гудящих раструбов вентиляторов, мимо белого, как снег, вельбота, устроившегося на кильблоках, мимо лесенок вант и паутины снастей из нарядного ярко-жёлтого сиза-левого волокна. Узкая кисть в кружевной перчатке продета под локоть в тёмно-синем рукаве, а краешек кружевной бессмысленно-изысканной шляпки нет-нет да и соприкоснётся с лаковым козырьком офицерской «фураньки».
Но нет.
Тропический, пахнущий морем (именно морем, солью, ветром, простором, а не гнилостной литоральной вонью, которую выдают за запах моря прибрежные жители) воздух вливается в полуоткрытый иллюминатор. Тропическое солнце сияет на его ободках, начищенных до немыслимого блеска. Оно играет на штилевой зыби, отскакивает от поверхности воды и отражается колышущимися узорами на подволоке каюты. Впрочем, какая каюта? Спальня, салон, будуар – изысканно-томный интерьер без малейшего намёка на строгую целесообразность лейтенантской каюты на военном клипере.
Женщина томно потянулась – при этом тончайшая, почти прозрачная ткань сползла с плеча, открывая взору куда больше, чем позволяет скромность – и дёрнула за витой шнурок в изголовье роскошной постели, уместной разве что в первом классе «Грейт Истерна». При этом движении её партнёр испуганно дёрнулся, натягивая до подбородка тонкое шёлковое одеяло.
– Камилла, зачем? Я же не одет…
– Можно подумать, я одета! – фыркнула женщина. – Лиззи безукоризненно знает свои обязанности, а я хочу пить.
Тон её был высокомерно-капризным – несомненно, он должен был дать понять любовнику, какой чести он удостоен, будучи допущен на это великолепное ложе. А заодно – чтобы не зазнавался! – заставить его подумать: что это за обязанности «безукоризненно знает» горничная? Может, необходимость помалкивать о любовниках госпожи, уже побывавших в этой каюте-будуаре?
Барон помотал головой – что за вздор лезет порой в голову! Камилла овдовела совсем недавно и предприняла это путешествие сразу после истечения приличествующего срока траура.