Следовать новым курсом
Шрифт:
– Прочили вице-адмирала Джеймса Драммонда, но тот некстати слёг.
– Кажется, он командовал Средиземноморским флотом до Бошамп-Сеймура?
– Он самый. А ещё раньше – был четвёртым лордом адмиралтейства. Похоже, у Британии намечается нехватка адмиралов.
Остелецкий кивнул. Ирония консула понятна: только на средиземноморском театре Ройял Нэви лишился двух боевых адмиралов, Бошамп-Сеймура и Хорнби, прозябающего сейчас в турецких застенках. Плюс сэр Эстли Купер Ки, покончивший с собой после Свеаборгской катастрофы.
– Ничего, найдут кого-нибудь. Как они говорят – «у королевы много»?
– Вот именно.
– Ну, дай Бог, коли так. Только набега англичан нам сейчас не хватало…
Они помолчали, разглядывая акваторию Александрийской бухты – там, за брекватером лениво курились дымки над трубами броненосцев Хасан-паши.
– Я вот о чём хочу вас спросить, Вениамин Палыч, – заговорил Юлдашев. – Как вы смотрите на то, чтобы на время сменить корабельные палубы на паркеты дипломатических приёмных?
Такого поворота Венечка не ожидал.
– Боюсь, я не совсем понял…
– Ну, ещё бы! – дипломат тонко усмехнулся. – Давайте так: вы сегодня заночуете у нас в консульстве, а завтра детально обо всём и поговорим. Утро оно и в Египте мудренее.
Египет, Александрия
Утро следующего дня
– Насколько подробно вы знаете историю Египта, друг мой?
Они сидели в устроенном на итальянский манер дворике консульской резиденции, защищённые от лучей африканского солнца полосатым тентом, и потягивали кофе, закусывая его маленькими коричными булочками. Граф Юлдашев в быту предпочитал «колониальный» стиль.
– Я имею в виду не древнюю, из гимназического курса, с Рамсесом и Клеопатрой, а историю современного Египта. Ту, что началась с приходом к власти в 1757 году шейха альбаляда Али-бея.
Венечка потупился. Его знания в этой области ограничивались курсом истории морского училища да парой книг, наскоро пролистанных по дороге из Петербурга к месту назначения, в Севастополь.
Юлдашев, похоже, иного и не ожидал, а потому продолжал неторопливо, не слишком углубляясь в детали, излагать последовательность событий.
– Али-бей сумел приструнить бедуинские племена и янычар, объединил под своей рукой Верхний и Нижний Египет и взялся за создание регулярной армии. В 1768 году он разорвал вассальные отношения с Османской империей, выслал турецкого пашу, наместника султана, и перестал платить дань. А два года спустя сам принял титул султана, провозгласив независимость Египта.
– Что-то такое припоминаю… – оживился молодой человек. – Кажется, этот самый Али-бей заключал союз с нашим графом Орловым?
Этот эпизод отложился в Венечкиной памяти вместе с описанием похода Средиземноморской эскадры Григория Орлова.
– Верно, – кивнул консул. – Тогда шла очередная русско-турецкая война, и Али-бей счёл полезным заручиться поддержкой русского флотоводца. И, надо сказать, действовал он весьма успешно: поначалу египтянам удалось завоевать Сирию и даже захватить Дамаск. Но в 1771-м в армии вспыхнул мятеж – главнокомандующий Мухаммад-бей Абу аль-Дахаб, отказавшись воевать с братьями по вере, принял сторону Блистательной Порты, повернул штыки на Каир и выгнал Али-бея из страны. Таким образом османское правление вернулось в Египет – но лишь до 1789 года, когда на берега Нила явился Наполеон, а вслед за ним, через три года, и англичане…
Юлдашев сделал паузу, чтобы долить собеседнику кофе из изящной серебряной бульотки.
– В 1805 году к власти приходит Мухаммад-паша – эдакий египетский Пётр Первый, реформатор и строитель нового государства. При нём власть османов над этой древней землёй стала сугубо номинальной. Армия, государственное управление и в некотором роде сам уклад египетской жизни были реорганизованы на новый манер. Так, он дал европейское образование своим сыновьям, открывал в Египте школы, типографию, газету. Одним словом, обозначил контуры своего будущего государства как светского – в той, разумеется, мере, в какой это вообще возможно на мусульманском Востоке.
Возвращаясь к аналогии с Петром Первым – Мухаммад Али при проведении реформ прибегал к крайней жестокости, не брезгуя казнями и тайными убийствами. Так, в 1811 году он учинил резню мамлюков. Мамлюки, если вы забыли, это военное сословие Египта, рекрутировавшееся, наподобие янычар, из захваченных в плен юношей кавказского и тюркского происхождения – черкесов, кипчаков, грузин и многих других. Только, в отличие от Османской империи, в Египте мамлюки не раз приходили к власти и начинали вертеть государством на свой манер. В последний раз они проделали этот фокус в конце прошлого века, устроив антитурецкий мятеж. Турки не остались в долгу – в 1806 году нанесли мятежным мамлюкам поражение, а через пять лет Мухаммад Али, человек дальновидный и предусмотрительный, решил проблему раз и навсегда, перерезав тысячи четыре мамлюков, причём часть уцелевших сумела бежать в Судан…
Венечка торопливо кивал, думая только об одном – как бы удержать в памяти хотя бы половину из сказанного.
…Книжку какую у него попросить, что ли? Да нет, неудобно, ещё сочтёт за неуча…
…Да ты не тушуйся! – посоветовало проклюнувшееся некстати «альтер эго». – В кои-то веки попался умный собеседник. К тому же для карьеры полезно…
…А без цинизма никак? – Венечка попытался одёрнуть расходившееся второе «я».
…Никак.
– …но на этом новый хедив не остановился. Через год он затеял войну против аравийских вогабитов – так называют последователей Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаб ат-Тамими, призывавшего своих сторонников из числа кочевых бедуинских племён яростно сопротивляться любым нововведениям. Война продлилась семь лет и закономерно закончилась победой египетских войск, к тому моменту вооружённых и реорганизованных на европейский манер. Потом последовало завоевание Судана, где также пришлось иметь дело с многочисленными мусульманскими фанатиками. Но даже убедительные победы не смогли затушить пожар религиозного фанатизма, а лишь загнали его внутрь – что в Аравии, что в Судане.