Следователь, Демон и Колдун
Шрифт:
– Колдуном не станешь по желанию.
– Совершенно верно, уважаемый Фигаро. Именно так. Инженером можешь ты не стать, но гайки крутить тебе доверят. Не хватает ума проектировать автоматоны и станки с логическим управлением? Будешь чинить заводные брички от «Фродо». Не тянешь на хирурга, но сердце лежит к медицине? Хорошо, станешь медбратом или военным спасателем. С алхимией не задалось? Аптекари всегда нужны. Ну, вы поняли принцип. И только колдуном вы не станете, как ни крути.
– Ну и что? – Фигаро не понимал, куда клонит князь. – Один от природы рождается высоким, другой – низким, одна девица – красавица, другая – ну, скажем так, не очень. Это судьба. Фортуна лотерея.
– Правильно. – Князь согласно наклонил голову. – Так и есть. Но колдуны образуют сообщества. Есть Академия, есть Институт, есть Научный совет, есть ДДД, инквизиция,
– Ага! – Следователь щёлкнул себя пальцами по лбу. – Так вот почему вы забрались на Хлябь! Дело даже не в ссылках, будь они неладны! Вы создаёте иллюзию контроля!
– В точку. – Князь усмехнулся. – Пока мы – ссыльные колдуны Хляби, нас не боятся. Более того! Нас щедро спонсируют, к нам приезжают из министерств, нам грамоты дают, представляете? – Дикий захохотал. – Вы думаете, у нас тут анархия? Да сейчас! Мелкие колдунишки, что на Большой земле напакостили, тут тоже к делу приспособлены, только они у нас в стальном кулаке!
– У кого – «у нас»? – Быстро спросил Френн.
– Ну вы, батенька, и ловкач! – Князь-колдун шутливо пригрозил инквизитору пальцем. – Можете считать нас неофициальным руководством Проекта двадцать три – ноль. Это так нас в минобороны называют, так что мы, в общем, привыкли… Ну не можем, не можем мы разбрасываться талантами, господа! Человек учился в Академии, потом писал труды по квазиматематике, автор диссертаций, статей, а его – в каталажку? Может оно частенько и надо бы, на самом деле, да только накладно. Расход ресурса. И вот мы его, значит, берём за грудки и спрашиваем: чего тебе, собака, надобно? Мир захватить? Отомстить обидчикам? Или и дальше хочешь жить припеваючи да под коньячок с икоркой новые статьи в журналы пописывать? У нас есть чем подкупить даже самого изысканного интеллектуала, поверьте. Здесь – Дальняя Хлябь. Никаких законов, никаких моральных тормозов, никаких припадочных барышень с плакатами «остановим издевательство над лабораторными мышками!». Здесь мы можем работать над чем захотим. Здесь колдун не боится правительственного цензора, тут великое не ограниченно малым, тут учёного не стесняет ханжеская мораль, тут… Кхм… Простите, понесло. Увлекаюсь… Да, так вот: у нас тут научная утопия. Но научная утопия не может работать сама на себя. Мы не можем просто делать тысячи открытий и совать их в ящик стола. Нам нужно смотреть, как это будет работать на практике, а не в пределах Белого лога. Но для этого нужно решать вопрос слияния общества людей – назовём это так – и общества колдунов в некий единый социальный конструкт, в котором ни одна сторона не будет подвергать другую стагнации. И как это сделать?
Князь выдержал драматическую паузу и вопросительно поглядел на следователя с инквизитором.
Момент был подобран не очень: у Фигаро изо рта торчал кусок колбасы, с которого капала горчица, а инквизитор с хищной миной охотился с вилкой на скользкий гриб, катавшийся по тарелке. Инквизитор со следователем перекинулись недоумёнными взглядами, и Фигаро пробубнел:
– Фы рефыли фделать фсех колфунами?
Князь Дикий вздохнул. Похоже, он питал некоторую склонность к театральным эффектам (что тоже явно роднило его с Артуром-Медичи).
– Нет, не всех. Мы решили сделать колдунами тех, кто этого захочет. Стереть переходную грань, так сказать. Открыть двери между двумя мирами. Одно дело психологическая подготовка, которая, как вы могли заметить, уже давно идёт полным ходом, и совсем другое – возможность полной трансформации.
– Ага. А под психологической подготовкой вы, как я понимаю, подразумеваете повсеместное внедрение вот этих ваших колдо-механических штучек?
– Конечно. Колдовство нужно сделать доступным, его нужно сделать удобным. Пока погодные амулеты стоят тысячу империалов, а цена за экстренный блиц-коридор начинается от двух тысяч, на колдунов будут смотреть как на врагов народа. Вы замечали, что, например, к алхимикам такой антипатии никто не испытывает? Хотя алхимия, вообще-то, специфический подвид колдовства, пусть даже в последнее время и получила массовое развитие конкретно химия как таковая. То, что доступно и привычно становится как бы невидимым. Плюс органы контроля. Инквизиция – уж простите меня, господин Френн! – была ошибкой. Необходимой ошибкой, не спорю, но ошибкой. Тайная организация под управлением колдунов и из колдунов же состоящая, которая, по идее, стальным жезлом пасёт негодных чароплётов, да только ж кто в это поверит? Ворон ворону глаз не выклюет, и никогда вы не докажете обратное цветочнице Марте или кожемяке Бубе. А вот ДДД оказался отличной идеей. Служителей Департамента воспринимают как участковых жандармов или сельских колдунов: они и домового утихомирят, и с призраком найдут общий язык, Буку от ребёнка отвадят, да и выпить с ними можно после этого дела на брудершафт. ДДД понятно, ДДД близко, следователи Департамента стали необходимым мостиком между простым людом и колдунами, понимаете?
– Я-то отлично понимаю, – фыркнул Фигаро, – да только как это связано…
– Сейчас, сейчас, дойдём и до ваших львов, будь они неладны… В общем, остался заключительный штрих: возможность сделать колдуном любого человека. В смысле, абсолютно любого.
– Стоп! – Френн вкинул руку вверх, невольно скопировав жест «я знаю!» ученика начальных курсов Академии (следователю пришлось приложить усилие, чтобы не засмеяться с полным ртом еды). – Минуточку! Вы вообще представляете себе масштабы проблемы в чисто социальном плане?! Кто будет контролировать легионы новоявленных колдунов?! Что мы будем делать с толпой швыряющихся шаровыми молниями ткачей, токарей и пахарей?! Да мы и с теми что есть едва справляемся. А как же…
– Не торопитесь, господин инквизитор. – Князь с улыбкой покачал пальцем. – Всё не так просто. Вы, как и любой инквизитор, как-то слишком резко перескочили от преступления к приговору, не придав значения промежуточному расследованию. Все вы этим грешите… Ну подумайте: с чего начинается путь любого колдуна? Вот, например, вы сами: после того как у вас выявили колдовской потенциал, что было дальше?
– Что?.. Ну, всё как обычно: сперва инструктаж в редуте инквизиции, фильтрация, краткий курс по базовому контролю, бюрократическая возня с регистрацией в государственном реестре колдунов, потом Академия… Да зачем я вам это рассказываю, вы и сами в курсе.
– Я в курсе. Но сможете ли вы запустить даже простую шаровую молнию, не отучившись в Академии? Не говоря уже о щитах – даже базового уровня? Чем вы будете пугать честной люд после краткого инструктажа в инквизитории? Кинетиками? Спичку взглядом зажжёте?
Фигаро вдруг понял, что князь прав. Опасным любого колдуна делали не сами колдовские способности, а академическое образование. Да и взять любого студента первого курса: чем он страшнее, скажем, человека с револьвером? Вот чароплёт уровня Стефана Целесты, конечно, стал бы огромной проблемой даже для Ордена Строгого Призрения, да только для того, чтобы достичь этого самого уровня новоиспечённому колдуну пришлось бы десятилетиями корпеть над толстыми пыльными книгами, бесконечно практиковаться, сдавать кучу нормативов, и то далеко не факт, что у него в итоге что-либо получилось бы.
– Колдун, – меж тем продолжал князь, – это то, что находится у колдуна внутри черепа. Это знания, талант, практика. Инженер-механик столичной «Фабрики Балтазара Бонка» господин Фурье получает тридцать тысяч империалов в месяц и катается на новом «Фродо» с мотоприцепом. Почему же тогда всем дворникам из Северного Кудыкино не бросить мётлы и не пойти работать инженерами? А профессора квазиматиматики из Королевской академии Других наук? Да среди них колдунов хорошо если один на десяток! И ничего: делают открытия, двигающие вперёд колдовские науки… Нет, Френн, появление сотен и даже тысяч новых колдунов ничего бы радикально не изменило, кроме, разве что, раздутия бюрократической машины, которой бы пришлось всех их брать на карандаш. Но исчезнет причина вечного противостояния миров, и одна из главных и болезненных социальных дилемм нашего общества будет изящно решена раз и навсегда.
– И все бы жили долго и счастливо? – в голосе инквизитора явственно прозвучали саркастические нотки.
– Нет. Дальше мы занялись бы решением других задач. – Дикий откинулся в кресле, плеснул себе еще коньяка из бутылки (откуда она появилась и когда была откупорена, Фигаро заметить не успел). – Мы не строим утопию, господин инквизитор. Мы работаем над конкретными инженерными решениями. А романтика… Мне её и в жизни хватает. Я объехал полмира, опускался на дно океана, ходил по ледяным торосам Антарктиды, прорубался сквозь джунгли Амазонки. Вот этой самой палицей я выбил зубы льву. Я видел живого дракона… правда, после нашей встречи он довольно быстро перестал быть живым. Мне не бьёт в голову дурная кровь стремлений переделать мир. Я просто инженер. У того что я делаю есть название, формулировки и пути решений. Мир я переделывать не хочу.