Следователь, Демон и Колдун
Шрифт:
– Совсем? – Фигаро приподнял бровь.
– Ага. – Князь оттопырил губу и глотнул коньяку. – У Квадриптиха было в разы больше времени и на порядки больше возможностей, но и они в итоге пришли к выводу, что мир лучше не трогать. А я не Мерлин Первый, и на судьбы Вселенной замахиваться уж точно не собираюсь. Я просто человек, получающий удовольствие от того, чем он занимается, и еще большее удовольствие от осознания того факта, что меня окружают такие же увлечённые люди… Не-е-е-ет, Френн, центр исследований Других наук и актуальной натурфилософии сегодня не в пыльных кабинетах Столицы, а здесь, на Хляби. Мы, мы – передний край науки, а не эти задохлики из Академии!.. Хотя того же Целесту, Рамзи и, конечно, мэтра Ализарда я читаю с огромным удовольствием. Но мы опять отвлеклись; я собирался рассказать вам про снежных львов. Они, как вы уже могли догадаться, продукт эксперимента, целью
– Стоп. – Следователь поднял руку. – Я прошу прощения, но… как вы сказали? «Локсли»? Это откуда?
– Так научная когорта Квадриптиха – первые умы Башни, объединенные вокруг Мерлина Первого – называла аналогичный проект. Или почти аналогичный: их целью, насколько можно было понять из сохранившихся документов, была стимуляция интеллектуальных способностей параллельно с развитием способностей колдовских. Создавали они суперколдунов или ещё какую гадость – без понятия. Но лаборатория называлась «Локсли», а её местонахождение было строго засекречено… А жаль: я бы руку дал на отсечение чтобы попасть туда хотя бы на пару часов.
– А эти… эксперименты Квадриптиха… – Фигаро прокашлялся и хлебнул коньяку, – они дали какой-то результат? Увенчались успехом?
– Насколько нам известно – да. По крайней мере, частичного успеха когорта Мерлина добилась. Почему проект свернули – непонятно, но, насколько мы поняли из сохранившейся документации, небезызвестный Луи де Фрикассо, например, который Лудо из Локсли – именно оттуда. Очевидно, были и прочие сверхсильные колдуны, однако об их судьбе нам ничего не известно… Хотя о Лудо, сами понимаете, нам ничего не известно тоже, но эта фигура историческая.
– Но таким образом, всё, что известно о Лудо…
– Враньё? Не совсем и далеко не всё. Вспомните основные факты его биографии: самый молодой выпускник Академии, получил полного магистра в двадцать три года, написал несколько классических трудов по квазиматематике, спас пару городов от чумы, грохнул несколько демонов, а затем в один прекрасный день просто отправился путешествовать. После этого Лудо видели то там, то сям, но, сами понимаете, это уже из области легенд. Да что там: говорят, он даже на Хлябь захаживал! Враньё в его биографии лишь то, что он родился в маленьком селе Локсли на территории современной Британии. Он «родился» в лабораториях Квадриптиха, и его духовный папаша – Мерлин Первый.
«Артур, сдаётся мне, сегодня вечером нас ждёт длинный содержательный разговор»
Артур-Зигфрид Медичи не ответил ничего. Но следователь знал, что его услышали: характерное потрескивание канала связи давало понять, что невидимое ухо Мерлина всё ещё торчит из Орба: Артур внимательно слушал.
При этом Фигаро не мог не восхититься Френном: на лице инквизитора не дрогнул ни единый мускул; оставалось лишь догадываться, почему Френн до сих пор не сделал себе карьеру карточного игрока в столичных салонах. Он спокойно откусил маленький кусочек бутерброда, задумчиво пожевал, промокнул губы салфеткой и, строго дозируя уровень любопытства в голосе, спросил:
– А как настолько секретные документы вообще попали к вам в руки? Не могли ли вы стать жертвой… м-м-м-м… дезинформации? Я слышал, старик Мерлин был большой мастак водить людей за нос.
– О, еще какой мастак! – Князь-колдун раскатисто захохотал. – Я, например, уверен, что старый прохвост по сей день жив-здоров, и шастает по миру где-то недалеко от Лудо. Если не вместе с ним. Но в том-то и проблема, что Башня – почти идеальный сейф. Почти, но не совсем. Войти в Башню и выйти из неё с чем-нибудь полезным – невероятная, фантастическая авантюра на грани фола, но, представьте себе, есть люди, которые этим живут и с этого кормятся. Разумеется, речь идёт о нижних этажах Башни; верхние, увы, для нас пока что недосягаемая высота. Но и на нижних можно найти крайне занимательные бумаги и приборы, поверьте.
– Но ведь все бумаги Квадриптиха и Старого Совета колдунов…
– …были уничтожены. Да, да, эту версию активно продвигали в массы атаманы Большой революции, которая, вроде как, снесла Квадриптих и ликвидировала власть колдунов. Но это враньё, как, впрочем, и абсолютно любые легенды абсолютно любой революции. Когда Мерлин, Моргана, Хаттаб и Альхазред свалили по своим особо важным делам, власть перешла к научной когорте Мерлина, в задачи которой, помимо всего прочего, входило также изображать Квадриптих. Ну, все эти двойники, заранее написанные указы… да вы и сами знаете, чего я вам буду историю колдовства второго курса пересказывать. Какое-то время всё катилось по инерции, но научная когорта сама по себе просуществовала недолго. Она состояла, главным образом, из стариков, а старики не вечны. Это молодёжь твёрдо знает, что будет жить тысячу лет, и перевернёт мир… В общем, как только обман Мерлина раскрылся, в Башне немедленно началась грызня за власть. Оставшиеся члены когорты не стали закручивать гайки – они просто упаковали чемоданы, и свалили восвояси. Как писал в своих записках один из приближенных к Мерлину академиков магистр Курасао, «…ничуть не жалею, что провожу свои последние дни на маленьком острове в Тихом океане окружённый зарослями душистых конопляных кустов, а не среди оглоедов, которые не умеют рассчитать элементарный блиц, но метят на трон». Ну, дальше вы, думаю, знаете: Второй Квадриптих, Третий Квадриптих – вот это всё… Так вот: хотя большая часть научной документации Башни осталась в надёжных хранилищах, данные экспериментов, служебные записки, отчёты лаборантов – такие горы бумаг просто невозможно было спрятать, а уничтожать их никто не думал. После начала эпохи борьбы за власть научный сектор деградировал с поразительной быстротой: всего тридцать лет понадобилось для того, чтобы государство запускавшее космические аппараты к звёздам превратилось в клептократическую помойку, которую, к счастью, сожгли на костре «запасные варианты» Первого Квадриптиха: их величества Фантик и Шарик, затем весьма ловко слив революционный актив в унитаз истории. А бумаги до сих пор валяются по всей Башне; никто из тех, кто резал друг друга в её тёмных коридорах, не то что не обращали внимания на эти тонны бесценных данных, но даже не могли понять, что это вообще такое. Проблема, однако, в том, что после революции Башня запечатала саму себя, включив какие-то системы защиты, и теперь попасть туда очень и очень трудно… А, может, оно и к лучшему, бес его разберёт. Мало ли, что можно найти в сейфах Мерлина – его научная когорта не знала берегов вообще: демонология, некромантия, эксперименты на людях…
– У вас тут, кстати, тоже довольно интересные книги на полочках-с…
– Такие же, как стоят на полочках в вашей родной Оливковой Ветви, господин Френн. Учебные материалы. Да, мы здесь используем труд автоматонов и труд некротов. Более того: труд автоматонов-некротов мы тоже используем. Сплавить мёртвую плоть с механизмом – каково, а? И это не садизм, не извращения больных на голову психопатов, которых вы ловите, это исследования, которые в перспективе подарят нам движущиеся протезы для инвалидов, искусственные кости, сердца… Мы тут наукой занимаемся, а не сшиваем некроморфов из кусков висельников украденных с кладбища в лунную ночь!
– И мы опять отвлеклись.
– А, точно… В общем, мы нашли документы из лабораторий «Локсли». Чаще всего это были обрывки, огрызки, но иногда попадались очень ценные куски информации. Узелок к узелку, кусочек к кусочку, и нам скоро стало понятно, что простым вмешательством в структуру ауры колдуна не сделаешь. Аура формирует тело, а тело генерирует ауру – такая вот лента Мёбиуса – но работать пришлось бы с обеих сторон сразу.
Князь на минуту прервался, задумчиво хлопнул коньяку (он пил его как воду, не морщась, и, похоже, не пьянея), вытер усы рукавом и задумчиво уставился в стену.
– В первую очередь нас поразило, насколько мягкими были сами процедуры. Инвазивных – минимум, в основном, алхимические добавки в пищу и тонкая работа с эфирными полями. Не думаю, что человек, подвергшийся подобной процедуре, вообще что-нибудь заметил бы. Но мы работали с животными. Большими, сильными, довольно сообразительными, но животными. И я никогда не забуду тот день, когда Номер Первый – вы с ним имели честь пообщаться – с дикими воплями проснулся в своей клетке. Он обрёл разум, господа, да, да… И в тот же миг едва не сбрендил. Оказывается, шок пробуждающегося сознания – та ещё экзекуция… Они быстро учились говорить. Язык жестов; их голосовой аппарат не был приспособлен к тому чтобы издавать звуки вообще, не говоря уже о какой-то там артикуляции, потом чтение… И в итоге мы поняли, что оказались в деликатном положении: у нас в клетках сидели разумные твари, у которых были к нам, своим создателям, серьёзные вопросы.