Следователи из отдела статистики
Шрифт:
– Как будто прямиком из прошлого, словно вышла из учебника истории, из главы про «летучий отряд»– добавила Лена.
Миша сказал: –Поздравляю. Коваленко и Ира молча обняли с двух сторон.– Ну хватит– попыталась вырваться Таня: –Скажите тоже: летучий отряд, пионеры-герои. Между прочим, я пришла всего лишь второй.
– Ничего себе: всего лишь– возмутилась Лена: –Да половина участников вообще не дошли до финиша. А половина от оставшейся половины пришли с минусовыми очками. Там сейчас спорят, что организаторы перемудрили со сложностью трасы.
Немного рисуясь, Таня сказала: –Нормальная траса. Вы подождите, я проверю цикл и вымоюсь, а то мокрая, как будто в воду упала. Стартовала вторая волна– Спорт это ерунда– неразборчиво рассуждал Беликов дожёвывая котлету. Из уважения к занявшей второе место в первой волне отборочных соревнований, заведующая столовой девушка учащаяся (совместно с изучением основной специальности) на кулинар-мастера приготовила котлеты с сыром вручную. Она очень волновалась и потому котлеты немного подгорели – ещё больше смущая будущую кулинар-мастера. Следопыты наперебой убеждали, что так ещё вкуснее и они любят пережаренные и вообще: это автоповора вечно выдают не до конца прожаренные котлеты. Но школьница ничего не хотела слушать. Красная, словно свекла, она попросила прощения, после чего стрелой вылетела из столовой.
Смущённо кашлянув, Коля поднял упавшую второпях косынку, расправил и аккуратно повесил на спинку свободного стула.– На самом деле котлеты хорошие, немного оригинальные– пряча глаза заметила Ира.
– Вот зачем ты сказала, что они пережарены?– возмутилась Лена.
– Но они и правда слишком сухие. Вон в той вскипел и вытек сыр.– пробормотала когда-то пытавшаяся стать кулинар-мастером, но так и не ставшая им, девушка: –Думала настройки автоповара слетели. Откуда я знала, что она их руками готовила?
Доедая последнюю котлету, ту из которой частично вытек сыр, математик вещал: –Что такое спорт в наше время? Быстрее бегай, выше прыгай. Главное голова.– Вот как дам по главной голове, чтобы глупостей не говорила: –предупредила Лена.
Всё ещё переживающая случайно нанесённую обиду, Ира виновато улыбалась, мешая серебряной ложечкой остывший чай. Они уже собирались уходить, когда открылся экран входящего вызова и строгая девушка в школьной форме с повязкой старосты класса, спросила: –Здравствуйте товарищи. Вам понравилось в курируемой нашим классом столовой? Услышав положительные ответы, она отвернулась, что-то говоря в сторону. На экране показалась и пропала кудрявая голова дежурной заведующей.– И котлеты не были пережаренными?– уточнила староста.
– Были– призналась Лена так как всегда надо стараться говорить правду, даже если она неприятна собеседнику: –Но мы их съели все до последней. Большое спасибо за угощение.
Девушка с повязкой старосты отвернулась от экрана, но до статистиков долетел её голос: –Видишь, я говорила. Ты слишком мнительная. Нельзя быть такой мнительной.– Простите– вторая школьница оттеснила старосту чтобы поместиться в экране: –Я где-то потеряла косынку дежурной по столовой.
– Вот она– показал Коля.
Староста оттеснила подругу: –Благодарю за отзыв, товарищи. Хорошего вам дня. Убрав за собой посуду, следопыты направились в октябрьское управление статистики. Потому, что гонки гонками, победа победой, но с этим расследованием они совсем запустили свою основную работу и надо было навёрстывать. Таня как-то неуверенно чмокнула Колю в щёку. Дождавшись пока новый знакомый отойдёт, Лена спросила: –Ты нас стесняешься? Таня помотала головой.– Тогда почему?
– Я робею в его присутствии– объяснила девушка: –Такое странное чувство будто мурашки по всему телу и иногда накатывает, накрывая с головой, тёплая волна. Это скорее приятно, чем неприятно.
– По моему он тоже робеет в твоём присутствии– улыбнулась Коваленко.
Обняв Таню за плечи, Ира шепнула: –И это довольно забавно, ты не находишь? Эдуард Владимирович Подводный, дядя Коли, известен своими работами в области теоретической физики высоких энергий и скандальной математической теорией под названием «слоеный пирог» описывающей «слоистую» структуру пространства-времени. Старый, даже по меркам сегодняшнего времени, когда редкий человек не доживает до ста лет, а некоторые разменивают и полторы сотни. Заслуженный и уважаемый учёный сидел у себя в кабинете пытаясь решить сложную задачу. Кто он: чрезмерно совестливый человек или попросту трус? Непростая задачка! Эдуард Владимирович больше склонялся к «совестливому» человеку, тем более основания подводимую под эту гипотезу имелись в избытке. Но имманентно присущая учёному самокритика не соглашалась с подобным самоуспокивающим ответом. Ведь он боится? Правда ведь боится? Значит трус. И разговоры о «совести» всего лишь отговорки, способ подальше оттянуть неприятное решение когда придётся прийти и честно сказать: –Я сделал это и это. Ругайте меня. Отвык он от ругани и даже от критики отвык. Как же, заслуженный учёный по чьим учебникам выучилось уже не одно поколение молодых исследователей. Он почти что памятник самому себе. Разве можно такого критиковать? А критиковать нужно и как можно жестче, чтобы не зазнавался и не почивал на лаврах собственной непогрешимости. Эдуард Владимирович спросил себя: хватило бы ему решимости вот прямо сейчас, сию секунду позвонить в комитет государственной безопасности и сказать: –Простите товарищи. Я натворил дел. Учёный честно признался, что решимости бы хватило. Только вот он дополнительно связан обещанием, а это путы покрепче стальных цепей. Самые худшие в жизни ситуации это ситуации морального выбора – как ни поступи, всё равно окажешься неправ. Это со стороны легко судить: мол, поступай правильно. Говорите надо выбирать меньшее из двух зол? В принципе он согласен. Но какое зло меньше? Ладно бы сам себя подставил старый пень так ещё и племянника втянул и вдобавок ещё двух студентов. Как теперь в глаза сестре посмотреть? Проблема. Когда всё откроется, а откроется обязательно потому, что он не имеет права утаить от страны и людей своё последнее открытие – чёрт, ну зачем он полез туда. Проверил на мышах, так захотелось самому сунуть голову? Не знаешь, крепче спишь. С другой стороны сейчас в школах учат, что это неправильно. Несправедливость не перестаёт быть несправедливостью от того, что свершается втайне от тебя. С этой точки зрения он поступил правильно. Но как сложно поступать правильно. Почему так сложно? Этого в школах почему-то не проходят. Входящий вызов отвлёк учёного от грустных мыслей. В затхлый и словно бы прогорклый кабинет ворвался звенящий молодостью и силой ещё не выполненных дел и не сделанный свершений, голос племянника: –Дядя, опять сидишь один? Работаешь?– Работаю– согласился Эдуард Владимирович: –Чего звонишь, не можешь прийти ножками?
– Так у меня пропуск аннулировали– весело отозвался племянник: –Я нынче безработный инженер, а не студент. Вернее уже работящий. Распределили в новосибирское управление коммуникаций. Хотели отправить в Антарск, там нужны инженеры, чтобы следить за питающими город большими реакторами и системой теплоизоляции. Можно было бы получить сопутствующую специальность климат-техника. И ещё северное сияние и всемирно известные гонки на санях. Но я просил оставить в городе. Сам понимаешь…
– Зря просил– коротко бросил Эдуард Владимирович.
– Ничего не зря. Ты там что, опять хандришь? Бросая это дело. Мы ведь договорились – последний раз запускаем установку и потом с повинной. Говорят, что повинную голову меч не сечёт. Врут наверное.– племянник захохотал: –Дядя, проведи меня по своему пропуску, а то люди начинают оглядываться. Стоит такой перед воротами и хохочет.
Эдуард Владимирович кряхтя встал из-за стола: –Сейчас спущусь, подожди. И ещё, племянник, ты случайно не влюбился?