Следователи из отдела статистики
Шрифт:
– И много нас, вернее следопытов?– поинтересовалась Таня.
– Неправильно спрашиваешь
– А как надо?
Лена походя ответила Мише лёгкий подзатыльник: –Не выделывайся, лучше нормально объясни.– Понимаешь– Беликов упал на диван чуть было не раздавив нарисованного ежа. Бедняга едва успел спастись бегством от рассеянного математика. Ведь колючки у нарисованного
– Я не обиделась– сказала она.
До этого разглядывающий колыхание нарисованной травы на полу Миша повеселел: –Вот и отлично.– Почему ты называешь город-интеллект дедушкой?
– Я вырос здесь. И мои родители тоже. Кем нам приходится Новосибирск если не дедушкой?– удивился Беликов: –Два настоящих дедушки и один электронный. Я только в глаза ему не говорю, стесняюсь.
Лена предложила: –Обменяемся телефонами. Таня записала у каждого из четвёрки уникальные идентификаторы являющиеся одновременно и телефонным номером и почтовым адресом и удостоверением личности.– Девочки, а вы знаете как можно побыстрее вступить в новосибирский совет циклистов? Или хотя бы в совет конструкторов и какой-нибудь старый автоцикл найти, чтобы довести его до ума в конструкторской мастерской?
Михаил предупредительно кашлянул.– Миша, ты не знаешь?
– Я не «девочки»– отозвался математик –И я не знаю. Официально подать прошение и пройти экзамен на конструктора и автоциклиста не получается?
Таня вздохнула: –Там очередь на полгода вперёд. Гонки начинаются через пару месяцев.– Хочешь участвовать в гонках?– удивилась Ира.
– Хотела бы попробовать. Я не просто так говорю. На гонках между школами города Топки пришла третьей. И второй на гонках совмещённой со стрельбой из тяжёлого импльсника по движущимся мишеням.
– У тебя какая военная специальность?– поинтересовалась догадливая Коваленко.
– Стрелок-водитель наземной небронированной техники.
– Кавалерия третьего тысячелетия? Здорово!
– Я оператор импульсного щита.
– Я артиллеристка!
– Мы с Мишаней в пехоте– Лена потрепала нахохлившегося математика по волосам: –Только он хотел бы стать десантником. Но не взяли. А по мне: военная специальность не имеет никакого значения в мирное время. Верно, Мишаня?
Беликов промычал что-то неразборчивое.– Я просто люблю ездить на автоцикле– объяснила Таня: –И чинить автоциклы и следить за ними.
– В сравнении с самым захудалым красноармейцем, как артиллерист, я ещё та мазила– призналась Ира –Правда не знаю: бывают ли среди красноармейцев «захудалые».
– Мы попробуем разузнать об альтернативных способов вступления в советы циклистов и в конструкторов– пообещала Лена: –С конструкторами проще. Вот как поступиться к совету циклистов понятия не имею. Ну да что-нибудь придумаем.
– Может быть попросить Новосибирск?
– Не знаю. Вообще-то он не любит кумовство. Просто
– Тогда ладно– разочарованно протянула Таня.
– Попросим, если ничего другого не получится. Если не ты будешь просить, а я, то получается, что никакой личной выгоды нет. Может быть он согласится поспособствовать.
У Тани защипало в глазах. Она знала, что вокруг неё добрые, отзывчивые люди. Но одно знать умозрительно, а другое вот так, вживую, столкнуться с их бескорыстной помощью: –Спасибо, девчонки. И Миша. Спасибо.– Ты ведь тоже теперь «следователь». Да и вообще…– пробормотал смущённый математик: – По-моему совершенно незачем благодарить.
– Значит договорились– резюмировала Лена –На этом совет «следопытов» объявляю закрытым. Возражения есть? Возражений нет. Сегодня каждый подумает, чем можно помочь Тане. Завтра обсудим. И завтра же ты, Танечка, выберешь себе загадку по вкусу. А пока расходимся. У меня дома муж с ребёнком маму дожидаются. Встретимся завтра, друзья.
Таня и Ира шли по проспекту имени геохимиков погибших во время исследования Илюшенской впадины на Марсе. Идти им было в одну сторону. Девушки никуда не торопились. Щурились, когда пологие лучи заходящего солнца неожиданно выпрыгивали из-за угла того или иного колоса с основания и до шпиля залитого слоем активного покрытия. Они ели мороженное захваченное на обратном пути в столовой управления статистики. И время от времени указывали друг дружке на особенно интересную картинку или чьи-то стихи высвечивающиеся на стене здания мимо которого они сейчас проходили. Иди предстояло где-то около получаса, если не торопиться. Дневная жара сменилась приятной вечерней прохладой. Ира сгрызла своё мороженное практически до палочки, тогда как Таня едва ли осилила треть.– Так удивилась, когда Лена упомянула о муже и ребёнке– поделилась Таня.
Ира выбросила палочку от мороженого в урну. К той как раз подъезжал чёрный шар мусорособорщика: –Такая романтическая история! Настоящая любовь. И минут двадцать Ира рассказывала Тане романтическую историю о знакомстве Лены и одного молодого человека. Остаток пути девочки шли молча, мечтая о настоящей любви. Ира мечтала до самого подъезда. А Таня помечтала с полминуты и принялась вспоминать порядок полного разбора антигравитационного двигателя автоцикла на предмет поиска скрытых неисправностей. Танин дом первый. Ирин возвышается через полтора километра. Он прекрасно виден и на его стенах как раз сейчас улыбается капитан двадцать седьмой марсианской. Вот он машет рукой и скрывается в люке челнока предназначенного для вывода экипажа на орбиту. За капитаном поднимается на челнок экипаж. В устарелых, громоздких скафандрах с открытыми шлемами. Всего двадцать девять человек. Они улыбаются, радостно машут. Что-то говорят, но звука не слышно. Старший инженер систем связи, Игорь Ледников, потрясает над головой сцепленными в замок руками. Валентина Можайко – единственная женщина в экспедиции, великолепнейший химик, разработавшая схемы синтеза многих искусственных соединений обладающих уникальными свойствами, в том числе использующихся в системе охлаждения посадочных челноков. Валентина посылает остающимся на земле зрителям воздушный поцелуй и ловко запрыгивает в чёрный провал. За ней остальные. Нарисованные золотыми линиями на гигантской стене стоэтажного дома. Никто из космонавтом, в тот момент не знал, что домой вернётся лишь чуть более половины экипажа. Но если бы даже знали, то всё равно бы пошли. Потому, что когда соглашались на участие в самой долгой экспедиции к Марсу, то допускали, что возможно все космонавты останутся там. Они и остались: увековеченные в названиях городов, горных плато, озёр и рек – тех, что благодаря в том числе и им, более столетия назад, пробежали по сухим пескам добавляя в красный оттенок второй родины человечества в избытке голубого и зелёного цветов. Они остались там. Все вместе: кто вернулся и кто не смог вернуться.