Следствие ведут знатоки

Лаврова Ольга

Воронцов. Разумеется, разумеется.

Мужчина. И вдруг оказалось, что прогрессивка горит! Остальные показатели прекрасные, а по вторчермету… Из-за такой в общем-то ерунды люди материально пострадают. Семен Иваныч сказал: «На свалке всё есть»…

Воронцов. Правильно сказал. Металл можно найти.

Ферапонтиков. Вам, чай, не золото нужно?

Мужчина. Ах, что вы! Любой металл.

Воронцов. Машины ваши — грузчики мои. Грузчикам,

естественно, надо подбросить.

Ферапонтиков. Как говорится, на чай, но чтоб хватило и на водку.

Мужчина. Господи, да с радостью, от всей души! (Стесняясь.) Вы нас так выручаете, прямо не знаю!..

Воронцов. А я хитрый, я не даром. Зачем вам план по отходам перевыполнять вдвое? Будут лишние — везите сюда. (На удивленный взгляд мужчины, со смешком.) Не вы один вторчермета боитесь. План — он со всех требует, а иному к сроку взять негде.

Мужчина. И бегут к вам?.. (Наивно.) Подумаем и привезём — это в наших силах!.. Еще раз искреннее вам спасибо. Можно сказать, от всего коллектива! Я организую машины и извещу.

Очень довольный, прощается за руку с Воронцовым и Ферапонтиковым и уходит, еще раз поклонившись.

Ферапонтиков. А может, сейчас бы лишней суеты не нужно?

Воронцов. Наоборот, Федя, нам сейчас для здоровья полезно побольше всего распихать.

Сцена двадцать седьмая

Кабинет 3наменского. Идет допрос Баха.

Знаменский. Боюсь, положение хуже, чем вам рисуется.

Бах(саркастически). Вы боитесь за мое положение?

Знаменский. Увы, хотя — по собственному утверждению — вы невиновны.

Бах. Да, невиновен! И готов тысячу раз повторить: понятия не имею, как наши отливки попали на свалку!.. Почему вцепились в меня?! Чем я подозрительней других? Спросите на заводе кого угодно и послушайте, что скажут о Бахе!

Знаменский. Знаю, Бах пользуется уважением.

Бах. Но вам на это плевать, верно? Вам плевать на репутацию, на доброе имя, на десятки лет безупречной работы! Ваша задача — утопить человека, остальное не важно!

Знаменский. Не взвинчивайте себя. Моя задача — добраться до истины. Девушки-учетчицы вообще готовы принять вину на себя. Люди — за вас. Но факты — против вас.

Бах. Кто-нибудь видел, как я носил эти треклятые заготовки домой?.. В авоське?.. Или бросал через забор?!

Знаменский. Детские рассуждения, Борис Львович. И оставим в стороне эмоции. Разговор не об авоськах. Давайте подводить итоги. В ваших руках находится одновременно поступление сырья и передача бронзового литья дальше. Судя по книгам межцехового учета, вы имели возможность порой жонглировать цифрами. Но не всегда бесследно. В механическом цехе зарегистрированы, например, случаи возврата бракованных заготовок. А у вас обратного поступления на переплавку нет.

Бах. Значит, возврат получил не я.

Знаменский. Нет, в механическом цехе вы за него расписались. (Показывает документ.) А на следующий день вывозился мусор, и есть показания рабочих, что погрузкой руководили вы, и в мусоре было много полуобработанных отливок. Найден и путевой лист за то же число. Взгляните: ездок — одна, груз — мусор, место назначения — городская свалка. Подпись «Б. Бах».

Бах. Подписи можно подделать!

Знаменский(придвигая ему чистый лист). Распишитесь 10–15 раз для экспертизы.

Бах расписывается, но не подряд, а с остановками, контролируя привычное движение руки. В дверь стучат, и заглядывает один из кладовщиков свалки.

Кладовщик. Здрасьте… У меня тут повесточка — вроде к вам.

Знаменский. Подождите, пожалуйста, в коридоре.

Кладовщик скрывается.

Знаменский(вяло шутит). Из-за вашего упрямства ответственному товарищу придется терять время.

Бах. Я его не знаю!

Знаменский. Эх, Борис Львович, по всем швам просвечивает человек, не созданный для афер… Я ведь не спрашивал, знаете ли вы кладовщика со свалки. Сами себя выдаете… (Забирает у Баха исписанный лист.) Завтра к вечеру графологическая экспертиза, вероятно, будет готова. И нам предстоит новая встреча.

Бах. До каких же пор?!..

Знаменский. Пока вы не убедитесь, что лучше рассказать правду.

Сцена двадцать восьмая

Квартира Знаменского. Утро. Мать Знаменского — Маргарита Николаевна и Знаменский. Он кончает завтракать, собирается на работу.

Маргарита Николаевна. Павлик, как ты себя чувствуешь?

Знаменский. Ну когда я болел, мама? Только если в детстве. Да и то одной свинкой… Роскошное было время! Можно было не ходить в школу, и отец, помню, все носил мне книжки с картинками…