Следствием установлено
Шрифт:
— Это точно, — поддержали его эксперт-криминалист и следователь, имея в виду, что все «ночные бабочки» не только манерами, но и внешностью, стилем одежды, очень похожи друг на друга, словно клонированные, как английская овечка Долли.
— Думаете, «простая утка»? — смягчил в присутствии женщины-следователя название профессиональной дея-тельности покойной брюнетки Демин.
— А тут и к бабкам не ходи, — вновь первым отозвался Морозов, — ясно, что «простая утка», а не «гусь лапчатый». Из какого-нибудь ближайшего притона, — уверенно, с убежденностью в своей правоте, констатировал он. И тут же перешел к более важному на данный момент вопросу: — Ты лучше думай, что делать станем, пока остальные прибудут. Как никак, а земля-то твоя. Тебе это дерьмо разгребать, пока не раскроешь, значит, и командовать тут тебе, пока других командиров нет. Нечего всем столбами стоять…
— А что тут думать, — пожал плечами Демин, соглашаясь с коллегой и без лишних слов беря на себя обязанности старшего группы. — Ты с криминалистом и следователем Воробьевой охраняйте место происшествия да ждите прокуроского следователя, судмедэксперта, кинолога и руководство, которое вот-вот должно нагрянуть. Заодно и доложите руководству — что да как… Руководство это любит. Только имейте в виду, что понаедет его, руководства этого самого, без счета, кому надо и кому не надо — лишь бы «за-светиться» на месте происшествия… так что только успевайте козырять да честь отдавать. А я с участковым займусь пока обходом квартир ближайших домов, может, что-нибудь выудим.
— Честь отдавать — это, как я думаю, все-таки по женской части, — стрельнув глазами в сторону Воробьевой, скаламбурил Морозов. — Им это привычней… Я лучше также займусь отработкой домов для пользы дела.
— Разговорчики в строю! — прикрикнула на опера следователь Воробьева, понявшая, в чей огород оперский «камешек» брошен. Впрочем, прикрикнула без обиды. Милицейские дамы и сами могли не хуже оперов «солененьким словцом» при случае побаловаться — издержки профессии. И Воробьева тут исключением не была. Так что прикрикнула более для проформы, да и ее молчание уже неприлично для женщины затянулось.
— Так это он сам боится, что начальство чести его ли-шит, за то, что допустил на вверенной ему зоне такое безобразие, — поддержал Воробьеву эксперт-криминалист, — поэтому и хочет удрать от него подальше… с честью. Но как всякий мало-мало уважающий себя опер находит отмазки, ибо не могут без этого, лапшеметатели…
— Ладно вам собачиться, — пресек трепотню коллег Демин. — Труп хоть и стынет, но к отмщению взывает, как кровь невинно убиенного библейского Авеля. Так что прекратим пустую болтовню и приступим к поиску Каина… или Каинов.
«Ближайших домов», зевы подъезды и оконные глазницы которых выходили в сторону мусорной свалки, было два. Это семейное общежитие по Дружбе, 13 и трехподъездный, четырехэтажный дом под номером 13-А. Третьим был дом номер 32 по улице Обоянской, который торцом выходил к месту происшествия и тоже требовал к себе пристального внимания.
«Сплошная чертова дюжина, — непроизвольно отметил про себя Демин, производя рекогносцировку местности, — сплошные неизвестные», — добавил мысленно к этому, а вслух, обращаясь к участковому, сказал:
— Начнем, пожалуй. Тебе — дом 13-А, Морозову, как проявившему инициативу, которая в нашей конторе всегда наказуема, — просто 13, общежитие; ну, а мне — дом 32 по Обоянской. Там, как мне помнится, и притончик один имелся. Вот и проверю заодно.
— Начнем, так начнем, — вяло согласился участковый Ветров. Он, как и опер Морозов, понимал, что в этот раз смениться им с суточного дежурства придется нескоро, поэтому без особого энтузиазма направился в сторону «своего» дома.
Начало проведению оперативно-розыскных мероприятий, называемых у профессионалом личным сыском, было положено. И хотя внутриведомственные инструкции по работе следственно-оперативных групп гласили, что всей работой на месте происшествия руководит и направляет следователь, но и без них каждый опер знал, чем он должен заниматься и что делать, чтобы не дать остыть еще «горячему следу». Знал эту непреложную истину и Демин, начавший проведении ОРМ (оперативно-розыскных мероприятий) или «гон следа», как говорили наши далекие предки в древности, до прибытия следователя прокуратуры.
Новелла четвертая
Как ни странно, но именно старшему оперуполномоченному Демину и повезло с установлением личности убитой брюнетки. Впрочем, может, и не странно, а закономерно, ведь говорится же, что «кто ищет, тот всегда найдет». А тут в пользу Демина «играло» сразу несколько факторов: он раньше был тут участковым уполномоченным и знал население, он уже имел опыт оперской работы, он находился на «своей земле» и он, как никто другой, был заинтересован в скорейшем раскрытии этого преступления. Вот и вел его милицейский ангел-хранитель туда, куда было надо.
Когда Демин, переговорив с жильцами трех коммунальных квартир ни слухом, ни духом не ведавшим о необычном сюрпризе в шерстяном ковре на санплощадке рядом с их домом, то зашел и в четвертую. В четвертой квартире как раз и был тот самый «притончик», о котором упоминал старший оперуполномоченный в беседе с товарищами. Когда он, требовательно постучавшись, разбудив хозяйку, вошел в комнату, то сама обстановка квартиры и ее хозяйка неожиданно подсказали, что именно тут, и нигде больше, он видел «брюнетку» ранее и живой.
— Чем обязана? — даже не пытаясь скрыть недовольства, встретила его Курочкина Альбина, женщина лет двадцати пяти, искусственно обландинившаяся при помощи перекиси водорода и прочей химии, с заспанным, помятым лицом. — Чем обязана, — повторила она, неспешно заправляя халат на груди, конечно узнав в раннем госте своего бывшего участкового, а теперь опера, — что ни свет, ни заря ты, опер врываешься к квартиру к порядочным гражданам, забыв, что квартира гражданина России неприкосно-венна?
— Ты еще, уважаемая, скажи, что на твои деньги, собираемые в качестве налогов, содержишь меня и всю милицию российскую, — умышленно поддел Курочкину Демин, вызывая на большие негативные эмоции, во время которых любой человек не так себя контролирует и в запале чувств своим поведением или же словами может дать нужную информацию. При этом старший оперуполномоченный наметанным взглядом обвел скромное жилище Курочкиной, но какого-либо беспорядка, указывающего на то, что в данной комнате была драка и убийство, не обнаружил. Даже един-ственный ковер, и тот был на месте. А вот каких-либо вешалок в комнате не было, а те, что были в общем коридоре и принадлежали всем жильцам, Демин осмотрел еще сразу по прибытию «на адрес», но ничего похожего на общность с увиденным им у трупа фрагментом не обнаружил.
— А то… — начала было Курочкина возмущенно, на новой волне «праведного» гнева, но опер ее оборвал:
— А то, уважаемая, что ты отродясь никаких налогов не платила, так как работать не любишь, зато выпить-погулять — за милую душу! Вчера, небось, опять гуляла?.. — забросил опер пробный камешек, надеясь выудить побольше информации, хотя из опроса соседей Курочкиной уже знал, что вчерашний день в комнате Альбины было на удивление тихо.
— Ну и что, — ерепенилась Альбина, наполняясь праведным гневом, — не за твои пью, гуляю. За свои! Честно заработанные!