Следующая остановка - жизнь
Шрифт:
Юля уложила Дашу.
Снова они на кухне. Снова налит чай.
— Мама, ты права. Мы будем жить здесь. Но, если любишь меня, выйди замуж. Не отнимет муж тебя у меня. Пусть хоть одна из нас радуется.
— Нет, Юша, я замуж не выйду, и этот вопрос мы с тобой больше поднимать не будем.
На другой день Ася пришла в двенадцать с минутами, как приходила всё последнее время — ей сделали удобное расписание — каждый день три первых урока. Юля решила закончить сегодня все свои дела и расстаться с Асей — ещё лежало в её тумбочке несколько сотен долларов.
Дела у неё три.
Первое — мама. Второе — Игорь. Третье — Ганна.
Не будет же мама на перемене болтаться в школьном вестибюле! Она или в классе с ребятами разговаривает, или в учительской готовится к следующему уроку.
Замысел прост. Попросить секретаршу школы вызвать историка Валентина Петровича.
Юля подгадала прийти к перемене, и Валентин Петрович спустился буквально через минуту.
— Кто меня ждёт? — спросил весело, входя в приёмную.
Не так высок, как отец. Как отец, широкоплеч. И совсем не похож на отца взглядом. Ни чопорности, ни важности, ни самодовольства, озорной мальчишка, курносый, лохматый. «Он же моложе мамы!» — вспомнила Юля.
— Я жду вас. — Юля встала ему навстречу. — Может быть, выйдем на улицу? — предложила она.
— Не хотите поговорить в кабинете? — любезно предложила секретарша. — Директор на совещании в городе.
Когда они остались вдвоём, Юля сказала:
— Не слушайте её. Она сейчас не в себе.
— Простите, вы о ком? — И тут же хлопнул себя по лбу. — Вот дурак. Вы — Юша. Вы — дочка. Вы — её чудо. Точно сказано. Чудо и есть. — Но тут же улыбка соскользнула с его лица. — Наотрез. «Нет», и всё. В мою сторону не смотрит. — Скорбное выражение потянуло углы губ вниз — будущее Валентина Петровича: такой он будет в старости. И как мгновенно переливается одно выражение в другое!
— Она любит вас. Она приносит себя в жертву мне. А мне не нужна её жертва. Я хочу, чтобы она была с вами. Разве вы не разрешите ей помочь мне? Разве вы встанете между нами?
— Я? Между вами? Да наоборот, я сам помогу с Дашей. Ведь об этом речь, да?
— Да, — кивнула Юля. — Она любит вас. Вы нужны ей. И вы нужны мне. Можете прийти к нам сегодня вечером? Дашу мы кормим в восемь после купания. И, если вы придёте в восемь пятнадцать, будет как раз. Мы всё обсудим. Я уже люблю вас и хочу, чтобы вы были с нами. Единственное, что останавливает меня, — это мы с Дашей. Не станем ли мы вам обузой?
Валентин Петрович засмеялся.
Совсем мальчишка.
— Обуза? Праздник. Я буду в двадцать пятнадцать. С тортом и с шампанским. Спасибо, Юша, — можно я так буду называть вас? — за возвращение к жизни. У меня только что получился урок. Разнесли Петра Великого, ни родимого пятнышка не оставили. Отвлёкся от своего отчаяния. А тут и вы подоспели. Мне выпал сегодня добрый день.
— Вы уверены, что Петра Великого именно разносить надо, а не хвалить?
— Только этого он и заслуживает. С него, Юша, начались доносы, убийства и уничтожение народа в массовом порядке.
Юля вздрогнула.
— А по-моему, и при Иване Грозном этого было предостаточно.
Валентин Петрович засмеялся:
— У нас с вами будет время исследовать феномен Петра Великого и Ивана Грозного… А сейчас я бегу на урок. Простите.
Прямо из кабинета Юля позвонила Игорю.
Игорь оказался на месте.
— Мне нужно поговорить с тобой, — сказала Юля. — В контору идти не хочу.
Надежда на спасение родилась в миг стремительного вторжения в душу Валентина Петровича. Мама выйдет замуж. Жизнь продолжается.
Они встретились в кафе около её дома. Народу в этот час оказалось немного.
Игоря она не узнала. Если нарисовать портрет счастливого удачливого человека, то это Игорь. Совсем худой, с розовыми щеками. Одет в кипенно-белую рубашку — всегда ходил в голубых и полосатых, при галстуке — никогда галстука не носил, в бежевом костюме — всегда носил только тёмные.
Лёгкой походкой вошёл Игорь в кафе.
Поцеловал ей руку.
— Ты, похоже, женился на Лене?
— Откуда ты знаешь?
— По выражению твоего лица.
— Такая наблюдательность делает тебе честь. Молодец. Разреши выразить тебе соболезнование. Чем могу служить?
— Мне нужны деньги Аркадия, — сказала Юля. — Насколько я знаю, дочери и жене фирма обязана отдать их. Эти деньги принадлежали Аркадию. Это треть того, что лежит в сейфе. А ещё прибыль с завода. Так? Растёт его дочь. У меня нет денег кормить, одевать её, снять квартиру.
— Разве ты не знаешь? Разве Ира не передала тебе бумагу?
— Какую бумагу?
— Ира должна была передать тебе бумагу. Во-первых, у нас случилось большое несчастье — вскрыт сейф, и все наши общие деньги испарились. Во-вторых, насколько я осведомлён, за Аркадия взнос вносил Митяй, и Аркадий не отдал.
— Аркадий отдал деньги Митяю полностью.
— У меня сведения другие, — сухо сказал Игорь.
Костюм из лучшего английского магазина, спокойствие и довольство… нет, Игорь не похож на человека, у которого отняли деньги.
И в этот момент, когда он безмятежным, детским взглядом смотрел на неё, она дала своим предчувствиям перейти в полную уверенность: а ведь этот лощёный господин — главный в игре. Это он убил Генри, Аркадия и взял деньги из сейфа, охраняемого рэкетирами. Ведь он привёл в компанию своих рэкетиров!
Разве это не улика?!
Митяй тоже не производит впечатление человека, потерявшего много тысяч долларов.
Вместе убивали. Они — сообщники. Вот почему было две машины — их с Аркашей стукнули с двух сторон!
Юля встала, надела куртку.
— Спасибо, Игорь, за помощь, — сказала и пошла к выходу.
— Подожди! — Игорь догнал её. — Вот тебе, тут тысяча долларов. Это мои подкожные.
Юля никак не могла поднять глаз и встретиться с его взглядом. Обе руки завела назад, за спину.