Следующая остановка - жизнь
Шрифт:
Звонит телефон:
— Юшенька! Мы сейчас придём. Только, пожалуйста, плачь, Юшенька, плачь! Я виновата перед ним. Я за тебя… Я тебя… Я сейчас, Юша…
Снова гудки.
Не сон. Марина позвонила маме тоже.
Горели все лампы в доме.
Валентин Петрович кипятил воду.
— Каждый раз надо пить чай свежий, — говорил он. — Нельзя пить чай, если он постоял больше часа.
Чай стоит меньше часа.
— Я хочу проститься с ним, — говорит мама.
Ни у кого из них нет денег на билет в Америку.
— Пусть они привезут его домой. Я хочу увидеть его. Я не верю. Это ошибка. Он не мог погибнуть.
Мама редко выражает свои чувства. Мама привыкла переживать всё в себе.
— Я хочу увидеть его. Я не верю.
— Выпей, пожалуйста, — Валентин Петрович поит их обеих валерьянкой.
— Марина сказала, перезвонит…
Трое мужчин-защитников было в её жизни. Аркаша, Бажен, Генри. Кого прокляла Ганна? Аркашу или её?
Теперь каждую ночь, когда она ложилась спать, они подходили к её изголовью втроём: Генри, Бажен и Аркадий. Стояли стражами её сна и стражами её жизни. Все трое рослые, красивые, сильные — её защитники. А утром, перед уходом в школу, звонила мама и говорила: «Доброе утро, Юша! Я надеюсь, день у тебя будет хороший. Подготовься, пожалуйста, хорошо к семинару». Мама приносила каждый день еду. Они не голодали. Но деньги всё равно таяли. На учебники шли они, на одёжку для Даши, но самая большая сумма — на квартиру.
И через неделю наступит день, когда за квартиру ей заплатить будет нечем.
Отец всё не звонит и не спешит прислать обещанную их долю. Наверное, Люба догадалась, что он теперь свободен, и взяла его в оборот. Может быть, и ребёнка поспешит родить?! А ей нужно срочно идти работать, чтобы как-то свести концы с концами. Подготовительные курсы в любом случае придётся бросить — работать она вынуждена будет вечерами, когда мама может сидеть с Дашей. Если совсем прижмёт, останется одно: уехать жить в Молдавию. И — навсегда без мамы и Валентина Петровича.
И, словно подгадал, в этот день явился к ней Митяй. Пришёл прямо утром — она только успела посадить Дашу в манеж и собиралась идти умываться.
— Ты одна? — спросил с порога. И, когда она пожала плечами, строго сказал: — Ты нальёшь мне чаю и будешь слушать меня.
— Нету чаю, — пробормотала Юля.
Даша играла в манеже. Увидев Митяя, потянула к нему руки.
— Папа! — крикнула она.
Лишь секунду Митяй помешкал, в следующую кинулся к манежу, подхватил Дашу, прижал к себе и закрыл глаза.
Юля обмякла. «Поставь… — крикнула она, в манеж», но ни звука не прозвучало в кухне.
Прошло много времени, прежде чем Юля вернулась в себя и жёстко ухватилась за Дашино тельце. Потянула его со всей силы и вырвала из объятий Митяя.
Даша заплакала. Митяй опустился на стул.
— Она плачет. Зачем ты так?
Одной рукой Юля подхватила манеж, другой крепко прижала к себе Дашу и почти бегом кинулась в комнату. Любимые игрушки и песенки успокоили Дашу.
Когда Юля вернулась, Митяй сидел в той же позе — склонившись к коленям.
— Уходи! — Юле не давался голос.
Митяй встал и, глядя Юле в глаза — вот когда она увидела его истинного — с сошедшимися в ней двумя штопорами из зрачков! — заскрежетал:
— Всё, что ни пожелаешь: Рио-де-Жанейро, например… любой каприз… Да, у меня есть сын. О нём не печалься. У него моя фамилия, квартира, он не будет ни в чём нуждаться, но мне нужна только ты. Увидел и пропал. Согласись.
Ягнёнок тычется ей в ноги и в ладони. Узнаёт её, блеет, подняв мордочку: говорит ей что-то. Кудрявый. Ресницы длинные. Улыбается. Она берёт его на руки. Он — лёгкий, маленький. Хрупкая жизнь.
Гришаня убивает ягнят — руки у него в крови. Её ягнёнка тоже убили. Разделывают. Из шкурки — шапку, мясо — на продажу.
И у неё руки — в крови.
Нечем платить за квартиру. Мама кормит их. Но откуда у мамы доллары заплатить за квартиру?
— Я жду ответа. Ты сомневаешься в моём слове? Или ты думаешь, что у меня руки — в крови?
Юля вздрогнула.
— Я не могу доказать…
— Я тебя боюсь, — прерывает его Юля. — Пожалуйста, уходи.
— Гонишь? Смотри, Юлька, — назвал он её, как называет её отец, — пробросаешься. Хорошо подумай, Юлька. Сроку даю неделю.
У неё и есть неделя сроку. Через неделю платить за квартиру. Через неделю платить за второй семестр подготовительных курсов.
Даша играет в манеже. Хлопает дверь. Митяй ушёл.
Почему Даша кинулась к нему? Откуда она знает имя «папа»?
Митяй ушёл.
Наконец поняла: она — в западне. Обложена Митяем, как медведь — охотниками, пришедшими к берлоге за его шкурой.
Законных денег Митяй с Игорем ей не отдадут, тех, что Аркадий заработал тяжким трудом, тех, что идут потоком — прибылью с завода, денег, по праву полагающихся ей, как жене Аркадия, и Даше, как дочери Аркадия! И это входит в план Митяя. Он засыплет её Аркашиными деньгами, если она выйдет за него замуж — ни в чём отказу не будет.
Митяй не оставит её в покое: даже если она найдёт себе хорошую работу, сделает всё, что в его власти, чтобы она лишилась этой работы. Будет ходить за ней до тех пор, пока не вынудит её выйти за него замуж.
Из матери тянуть деньги больше невозможно. Маленькая квартира, в которой они с Аркашей жили вначале и которую он обещал купить ей на первое время, оказалась недооформленной.
И Бажен не спасёт. Бажена нет.
Выхода два. Бежать в Молдавию, где не надо платить за жильё, где Даша станет жить на подножном корму, а она запряжётся в прежний воз и потянет его на себе, где она вынуждена будет жить под одной крышей с Любой вместо мамы, потому что мама туда вернуться не может. Или… не жить…
У одних жизнь — длинная, до морщин и атрофии всех органов и всех чувств, у других — короткая. Что ж из того, что у кого-то — короткая?! Она знает, что такое любовь. Она знает, что такое дружба. Она знает, что такое — брат. Она знает, что значит родить человека. Что ещё ей хотелось бы узнать? Дашу вырастит мама. С помощью мамы и Валентина Петровича Даша станет счастливым человеком.
Митяй заслоняет свет. Он тут, раскинул сети, поймал её в них. Нет!
Юля бросается к балконной двери, раскрывает её, глотает ледяной воздух зимы. Одно движение, одно лёгкое движение — через барьер перемахнуть, и всё. Девятый этаж!