Следы и тропы. Путешествие по дорогам жизни
Шрифт:
В долгом походе у всех появляются прозвища. Большинство людей получает их от друзей за свои привычки, особенности поведения или случайно оброненные слова. Моя знакомая Прижималка, например, имела привычку прижиматься на привале к другим хайкерам, чтобы согреться. Кто-то искал свое истинное Я и поэтому сам выбирал псевдоним. Одна крайне нервная седая женщина называла себя Безмятежность, а один робкий мужчина представлялся не иначе как Джо Надеру Задницу; нисколько не сомневаюсь, что со временем она стала более уравновешенной, а он – более решительным.
Компания веселых пожилых женщин окрестила меня Космонавтом, имея в виду мое яркое, ультралегкое снаряжение. Прозвище приклеилось, и я даже начал рисовать комиксы в путевых реестрах – журналах, равномерно распределенных по всей тропе
Примерно раз в неделю в компании с другими хайкерами мы выбирались в город, находили дешевый мотель (иногда заселяясь по шесть или восемь человек в один номер). Целый день мы отмывались в душе, стирали грязную одежду, пили пиво, поглощали неимоверное количество жирной пищи и смотрели телевизор, – в общем, как варвары, наслаждались всеми благами цивилизации. На следующее утро нам уже не терпелось поскорее вернуться на тропу, где мы снова покрывались потом и дышали чистейшим свежим воздухом.
Изначально я полагал, что тропа притягивает только одиночек вроде меня; ощутив себя частью большого комьюнити, сплотившего незнакомых ранее хайкеров, я крайне удивился. Нас объединял общий опыт. Каждый из нас знал, каково это – неделями идти под градом, дождем и снегом. Мы голодали; мы переедали. Мы пили воду из водопадов. В парке Грейсон-Хайлендс дикие пони слизывали пот с наших ног. В национальном парке Грейт-Смоуки-Маунтинс черные медведи не давали нам заснуть. Все мы не только страдали от одиночества, скуки и неуверенности в своих силах, но и учились преодолевать их.
Узнав получше других хайкеров – весьма пеструю компанию, состоявшую из искателей свободы, любителей природы и откровенных чудаков, – я поразился одному странному факту: все мы добровольно, пусть и временно, сузили свой мир до одной-единственной тропы. Для большинства из нас поход был интерлюдией между дикой, первозданной свободой и повседневной, полной условностей и запретов взрослой жизнью. Однако, как выяснилось, тропа не дает полной свободы. Совсем наоборот – она ненавязчиво ограничивает в выборе. Свободу, даваемую тропой, можно сравнить с рекой, но не с океаном.
Если объяснять на пальцах, то тропа – это способ осмысления мира. На земле существует бесчисленное множество маршрутов; ловушек и препятствий тоже хватает с избытком. Функция тропы заключается в упорядочивании хаоса, превращении его в четкую линию. Древние мудрецы и пророки – надо понимать, что люди в те времена ходили в основном по самым обычным тропинкам – понимали этот момент буквально, и поэтому в священных текстах основных религий слово «путь» часто используется в качестве метафоры. Заратустра говорил о «путях» совершенствования, освобождения и просветления. Древние индуисты следовали трем маргам или путям, ведущим к духовному освобождению. Сиддхартха Гаутама проповедовал Арья-Аштанга-Марга, или Благородный Восьмеричный Путь. Дао буквально означает путь. Один из двух основных источников ислама называется сунна (в переводе с арабского – «путь»). Библия тоже не обошла стороной тему пути: «Так говорит Господь: остановитесь на путях ваших и рассмотрите, и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим. Но они сказали: „Не пойдем“».
Как говорили более экуменические пророки, на гору ведет множество дорог. Ценность пути по определению заключается в том, чтобы помогать человеку ориентироваться в мире и отличать добро от зла. Духовные лидеры, которые отрицают существование пути просветлению, встречаются крайне редко. Некоторые мастера Дзен очень близко подошли к этой идее, однако великий Догэн утверждал, что «медитация – это прямой путь Будды». Особняком стоит индийский философ Джидду Кришнамурти. «К истине нет пути, – написал он. – Любой авторитет, особенно в сфере мышления и понимания, суть вещь деструктивная и отвратительная». Неудивительно, что с таким подходом он обрел меньше последователей, нежели пророк Мохаммед или Конфуций, оставившие после себя значительно более четкие и ясные инструкции. В этом изменчивом мире большинство людей предпочитает идти по проторенной дорожке, а не свободно блуждать в потемках.
Тропа как таковая была в определенном смысле моим духовным путем. Я рассматривал долгие походы в качестве естественной, лишенной всего наносного, американской формы медитативной ходьбы. Главная ценность тропы в том, что она освобождает разум и позволяет предаваться созерцанию. Цели моей спонтанно возникшей религии были незамысловаты: двигаться неспешно, жить просто, учиться мудрости у дикой природы и спокойно наблюдать за происходящим вокруг. Надо ли говорить, что я мало преуспел? Просматривая недавно свой дневник, я обнаружил, что вместо того, чтобы дни напролет пребывать в беззаботном расположении духа, большую часть времени я занимался решением логистических проблем или думал о еде. Просветления я так и не достиг, но зато был счастлив и здоров как никогда.
За первые два месяца похода мой темп движения постепенно вырос с десяти до пятнадцати, а потом и двадцать миль в день. Двигаясь по относительно невысоким хребтам Мэриленда, Пенсильвании, Нью-Джерси, Нью-Йорка, Коннектикута и Массачусетса, я не переставал ускоряться. Добравшись до Вермонта, я покрывал уже до тридцати миль в день. Мое тело полностью приспособилось к длительной ходьбе. Шаги стали более длинными. Вместо волдырей появились твердые как камень мозоли. Лишний жир исчез раз и навсегда. Почти постоянно тревожили и требовали обслуживания только две детали безупречно работавшей машины, в которую превратился мой организм – опухшая лодыжка и натертая кожа между ног. В те редкие дни, когда все работало идеально, мне казалось, что я мчусь на суперкаре по пустому шоссе, а не иду по тропе.
Мой разум тоже постепенно изменился. Легендарный сквозной хайкер по прозвищу Нимблвильский Кочевник однажды сказал мне, что 80 % хайкеров, стремящихся покорить Аппалачскую тропу, сходят с дистанции из-за психологических проблем, а вовсе не потому, что им срочно понадобилась медицинская помощь. «Они просто не могут каждый день в течение многих недель и месяцев находиться в тишине», – сказал он. Я не сразу привык к царившему в лесу безмолвию. Иногда, пройдя без остановки много миль, я достигал почти идеальной ясности ума – безмятежной, прозрачной, лишенной любых мыслей. Как говорят мастера Дзен, я просто шел.
Тропа всегда оставляет следы на путнике: мои ноги были покрыты царапинами и розовыми, похожими на пиявок, шрамами. Обувь износилась до дыр, носки порвались. Любимая футболка из-за постоянного трения и едкого пота превратилась в лохмотья. Откинувшись назад, я мог почувствовать, как мои лопатки, словно крылья, пробиваются сквозь изношенную ткань.
Вместе тем я не мог не заметить, что мы – хайкеры – тоже сильно меняем тропу. Впервые я задумался об этом, когда поднимался на холм по резко виляющей из стороны в сторону тропинке. Если поворот был очень крутым, то спускавшиеся вниз хайкеры стремились его срезать. Еще я обратил внимание на то, что в болотистой местности хайкеры идут по самым сухим участкам тропы и в результате создают на ней множество новых мини-тропинок. Налицо был серьезный конфликт между замыслом проектировщиков тропы и мнением пешеходов. Позднее, работая в различных волонтерских организациях, занимающихся строительством и обслуживанием троп, я понял, почему это происходит: хайкеры, как правило, ищут самый простой путь, в то время как проектировщики должны защитить тропу от эрозии, заботиться о сохранности растений и учитывать границы земельных участков (попытка научить хайкеров соблюдать правило «Не оставляй следов» отчасти удалась только благодаря компромиссу между этими взаимоисключающими подходами). Но даже если все будут прилежно идти по тропе, обязательно найдется человек, который продолжит менять ее по своему усмотрению, и это нормально, потому что пешеход каждым своим шагом просто голосует «за» или «против» тропы. Если, к примеру, люди перестанут ходить в походы по Аппалачской тропе, то она со временем зарастет и навсегда исчезнет.