Следы на мне (сборник)
Шрифт:
Да, кстати, на диване лежал человек в милицейской форме, в куртке с погонами капитана, шапке, брюках и даже ботинках.
– Дышит, – сказал сосед, подойдя к дивану и прислушавшись. – Спасибо, брат! – добавил он спокойно, благодарности в его голосе не чувствовалось. – Спас. Я-то уснул на кухне. Яичницу с колбасой пожарил, называется. А вот Серёгу было бы жалко, – он пальцем показал на Серёгу, который спал на диване, – у него сегодня сын родился, уже второй. Отметили нормально. Во, бля, как бывает!
Больше я у верхнего соседа в квартире не был.
Заседания клуба одиноких милицейских сердец проходили над нами не каждую ночь, но пару раз в неделю стабильно.
Я думаю, что наш сосед оказался
Иногда, но всё-таки не очень редко, у них случались перебранки и драки. Изредка эти драки перетекали в подъезд, и тогда становились слышнее и отчетливее. Пару раз над нами происходили массовые драки с падением тел, звоном стекла и падением мебели, видимо, шкафа, больше там падать было нечему. Мы с Леной слушали этот грохот и надеялись, что клуб распадётся и прекратит своё существование. Но надежды были напрасны.
Периодически наш сосед и его коллеги приводили с собой представительниц прекрасного пола. Об этом говорили женский смех, визг, танцы, потом звуки оргии, а потом плач и крики приведённых ими дам. Один раз одну гостью вывесили за ноги из окна, она орала на всю округу, а несколько мужских голосов обещали отправить её в полёт (напомню, это был десятый этаж), если она не исправится и не пересмотрит своё поведение и отношение к милиционерам.
Те, кому мешало такое соседство, то есть многие жители нашего дома, а особенно Лена и я, пытались бороться за тишину и порядок. Мы писали жалобы милицейскому начальству разных уровней, собирали небольшую делегацию и ходили к этому начальству лично, однажды я даже, по глупости, конечно, позвонил в милицию и сообщил, что уже три часа ночи, а у нас в доме происходит пьяный дебош. Всё было бесполезно.
Как-то поздно вечером, возвращаясь домой, я встретил нашего участкового у входа в подъезд. Он тоже возвращался домой, курил, был трезв, спокоен и одет по форме опрятнее обычного.
– Сосед, постой-ка, – сказал он мне, когда увидел, что я спешу войти в дверь первым и избежать встречи. Я остановился и весь напрягся, готовясь к угрозам. За день до этой встречи группа жильцов нашего дома и я ходили в районное управление милиции жаловаться на нашего соседа. – Погоди. Давай я тебе кое-что поясню, – сказал участковый и выбросил окурок на землю. – Заканчивай ты писать эти жалобы и бегать к моему начальству. Толку нету никакого, – говорил он спокойно, без угроз и злобы. – Дальше этого участка меня уже не опустят и не уволят меня, хоть всем домом к ним придёте на меня стучать. Они знают, что мне по хую, уволят меня или нет. И квартиру эту если заберут у меня, мне по хуй. А когда они знают, что мне это всё по хуй, им меня увольнять неинтересно. Ну, вызвал меня сегодня полковник, ну, вынесли мне порицание, ну и чё? Бесполезно, сосед! Бес-по-лез-но. Так что просто расслабься и терпи. Я скоро в отпуск поеду в санаторий, отдохнёте три недели. А потом молитесь, чтобы меня уволили или чтобы я сам сдох. Только суету эту свою,
Так всё и продолжалось. А у нас родилась дочь. Мы каждый вечер и начало ночи с содроганием ждали прихода членов клуба и начала очередного заседания. Привыкнуть, примириться и успокоиться было невозможно. Иногда нервы не выдерживали, и я порывался к ним подняться и… не знаю, что сделать! Но Лена удерживала меня. Пару раз Лена теряла самообладание и в слезах бросалась к двери, чтобы… А что, чтобы? Тогда удерживал её я.
Но вдруг над нами воцарилась тишина… Участковый исчез. Это был явно не отпуск, в отпуск он ездил не так давно. Через неделю тишины его отсутствие стало предметом обсуждения в нашем подъезде. И вскоре кто-то узнал, что его отправили вместе с группой кемеровских милиционеров на Северный Кавказ. Сказали, что, мол, он очень хотел, писал рапорты, вот его и отправили.
Я очень и очень старался не желать ему смерти и вообще ничего плохого. Я ругал себя, если похожие на такие пожелания мысли заползали мне в голову. Но я очень сильно хотел и даже мечтал, чтобы он не вернулся в квартиру над нами. «Пусть возвращается живой и невредимый. И дай Бог ему всех благ! Но только пусть не возвращается в наш дом!» – думал я.
Он вернулся через два месяца. Отметил возвращение так, что нам мало не показалось, и я-таки пожелал ему смерти, причём лютой и страшной. Но вскоре у него появилась женщина, которая осталась с ним. И воцарилась тишина. Участковый даже стал выходить курить в подъезд. А ещё вскоре наш сосед Коля сказал, что он помог участковому довезти из магазина домой кухонную мебель.
Конечно, иногда наверху случались пьянки, которые заканчивались звуками обычной семейной ругани. Но это было так житейски и так мило по сравнению с тем адом, который царил до появления женщины в квартире над нами. Я видел её не раз. Маленькая такая блондиночка, с острым лицом, бледненькая такая… Дай ей Бог здоровья!
Сосед, который жил под нами, Володя, заехал в дом чуть раньше нас. Когда мы привезли свои вещи и мебель, а у нас тогда было всего немного, и стали таскать всё, что привезли, наверх (помню, что лифт в тот день не работал), Володя радостно выскочил из своей квартиры, когда мы с моим приятелем тащили диван.
– Куда тащите, мужики, – сразу спросил он, – на девятый?
– На девятый, – кряхтя, ответил я.
– В квартиру надо мной?
– Ага.
– О! Сосед! Сейчас накину на себя что-нибудь и помогу, – весело крикнул он и скрылся за дверью своей квартиры.
– Да мы спра… – хотел остановить его я, но не успел. Через пять минут Володя тащил два наших стула наверх, уже успев познакомиться с Леной и парой моих приятелей, которые медленно, с остановками корячились с холодильником. Потом он познакомился со мной.
– Женя, – сказал я.
– Женёк?! – переспросил он весело. – Володя! – объявил он и пожал мне руку очень крепко. – А Ленка, жена у тебя, ничего – он при этом подмигнул и поскакал вниз по лестнице за очередным предметом.
Володе было за сорок, и хорошо за сорок. Роста он был очень маленького, думаю, 160–162, не больше. Зато усы у него были большие, ухоженные, чёрные, идущие от носа вдоль верхней губы и опускающиеся ниже рта до подбородка. Такие усы любят водители-дальнобойщики и ресторанные певцы. Но Володя не был ни тем, ни другим. Волосы у него были тоже чёрные, и зачёсывал их он наверх. Весь он был коренастый, крепкий, с румянцем на щеках. Тёмные его глаза блестели, а чёрные ресницы загибались к чёрным бровям. У меня возникало подозрение, что волосы, усы и брови он подкрашивает.