Следы на снегу
Шрифт:
Кроме упоминавшихся ранее низкорослых деревьев здесь широко распространено растение, известное как лабрадорский чай или гренландский багульник, затем какие-то травянистые растения, сушеными листьями которых индейцы набивают трубки; встречается клюква и другие ягодники. Леса по мере приближения к морскому побережью становятся реже, деревья — все ниже; последние несколько сосен я видел более чем в тридцати милях от устья реки.
Общее направление течения реки — северо-западное, но местами русло очень извилистое. Ширина от двадцати ярдов до четырех-пяти сотен ярдов. Берега почти везде сложены скальными породами и до такой степени повторяют очертания друг друга, что не остается сомнений в том, что русло реки образовалось в результате некоей ужасной конвульсии природы. По словам индейцев,
Живущие по этой реке эскимосы довольно низкорослы, среди них нет никого ростом выше среднего; будучи ширококостными, они не отличаются ни правильным сложением, ни особой крепостью. Цвет кожи у них напоминает потускневшую медь, хотя некоторые женщины более светлокожи и румяны. Одежда сильно напоминает ту, которую носят гренландцы из Девисова пролива, только у женщин меховые сапоги не укреплены китовым усом, а подол кухлянок выше колен.
И для охоты и для рыбной ловли они используют лук со стрелами, копья, остроги и дротики, качеством похуже, чем гренландские, потому что у здешних эскимосов нет хороших режущих инструментов. Наконечниками для стрел служат либо треугольные кусочки черного камня, похожего на сланец, либо, что встречается реже, полоски меди.
Конструкция их каяков практически не отличается от тех, которые строят все остальные эскимосы, но, как и их оружие, каяки далеко не столь аккуратно сделаны, как виденные мной в Гудзоновом заливе.
Их палатки крыты жесткими оленьими шкурами с мехом и ставятся конусом, вкруговую. Однако используют их, вне всякого сомнения, только летом, потому что я видел там же остатки двух убогих хижин, которые, как можно было судить по их расположению, строению и огромным кучам сваленных неподалеку костей и другого мусора, служили им пристанищем зимой. Эти хижины располагались на южном склоне холма и наполовину были закопаны в землю, а верхняя часть образовывала частокол из шестов, сужающихся кверху. Когда в них живут, то, несомненно, покрывают шесты шкурами и обкладывают снегом. Они не могут вмещать больше шести — восьми человек каждая, но даже и эти несколько обитателей могут там только влачить жалкое существование.
Домашняя утварь состоит из выдолбленных из камня сосудов или горшков и разного размера деревянных лоханей; миски, черпаки и ложки вырезают из рогов мускусных быков. Горшки выдалбливают из зернистого серо-белого камня, на вид очень пористого, но тем не менее весьма плотного и при ударе издающего звук под стать китайской фарфоровой вазе. Некоторые из них вмещают до пяти-шести галлонов. Трудно себе представить, что бедняги эскимосы способны выполнить столь трудоемкую работу одними каменными инструментами, однако их сосуды много лучше виденных мной на Гудзоновом заливе, причем каждый украшен поверху аккуратным ободком, а в углах некоторых больших сосудов прорезаны изогнутые желобки. Сосуды прямоугольной формы, внизу немного уже, чем вверху. С каждой стороны оставлены крепкие каменные ручки, чтобы поднимать эти горшки с огня.
Топорики эскимосы изготавливают из крупных кусков самородной меди, они пяти или шести дюймов в длину и скошены на конце наподобие резца. Их прикрепляют к палке как тесло. Работают топориком так же, как резцом, подбивая тяжелой дубинкой, потому что ни вес самого инструмента, ни мягкость металла не позволяют пользоваться им как теслом или как топором.
Мужские тесаки и женские ножи также изготавливаются из меди, причем первые формой напоминают туз «пик» и снабжены ручками из оленьих рогов примерно по футу длиной.
Среди всего имущества, награбленного в двенадцати палатках, обнаружилось только два куска железа, выкованных в виде лезвия для ножей.
У этих людей много хорошей породы собак со стоячими ушами, острой мордой и пушистым хвостом. Хотя все они были привязаны к камням, я не видел, чтобы индейцы убили или покалечили хоть одну, а когда мы уходили из бывшего эскимосского поселения, они пожелали забрать несколько
Местные эскимосы почти ничем не отличаются от жителей побережья Гудзонова залива, однако среди них распространен довольно странный обычай — мужчины выдергивают все до единого волосы на голове. Женщины, правда, носят длинные волосы.
Вдоль реки обитает множество птиц, особенно на морском побережье; постоянно живут по ее берегам овцебыки, олени, медведи-гризли, зайцы-беляки, полярные совы, вороны, куропатки, земляные и обычные белки, горностаи и мыши. Почти повсюду у склонов холмов, где бывает много снега, лежат большие кучи помета овцебыков и оленей, отмечающие их зимние оживленные кочевые тропы. Возможно, даже не всем знатокам известно, что, хотя овцебыки огромные животные, их помет почти неотличим по форме, размеру и цвету от заячьего, только по количеству можно определить, что он принадлежит именно овцебыку.
Видели мы также «птицу-сигнальщика» или «тревожника», как зовут эту птицу из отряда сов Медные индейцы. Когда она замечает человека или зверя, то парит над ними с громкими криками, напоминающими плач ребенка. Медные индейцы очень полагаются на этих птиц, потому что они нередко предупреждают о приближении чужака, а также о местонахождении стад овцебыков или оленей. Эскимосы, по-видимому, не разделяют этого отношения к птице, потому что, пока индейцы лежали около их поселения в засаде, целая стая «птиц-сигнальщиков» летала от индейцев к палаткам и обратно, производя столько шума, что любой бы проснулся.
После пяти— или шестичасового сна мы снова двинулись в путь и прошли восемнадцать миль на юго-юго-восток, прежде чем добрались до медных копей, расположенных в двадцати девяти или тридцати милях вверх по реке, если считать от устья.
Копями эти места вряд ли можно назвать, потому что они представляют собой просто беспорядочные груды каменных обломков и крупного песка, разбросанных землетрясением. Этот хаос пересекает небольшая речка. По рассказам индейцев, копи представлялись столь богатыми, что тут якобы можно было без труда, если построить в этих местах факторию, загружать трюмы кораблей рудой чуть ли не быстрее, чем камнями на реке Черчилл. По их рассказам можно было понять, что горы там сплошь состоят из медных самородков размером с крупную гальку [19] .
19
К настоящему времени в районе нижнего течения реки Коппермайн разведано крупное месторождение медных руд (по некоторым оценкам — 3 млн т 3,5 %-ной руды). Разработка их, однако, до сих пор не начата вследствие трудностей вывоза: морской путь преграждают паковые льды, а автодороги постоянного действия «дошли» пока только до северных берегов Большого Невольничьего озера (более чем в 500 км южнее месторождения). Проекты подвода к устью Коппермайн автомагистрали существуют, однако ее строительство и эксплуатация обойдутся так дорого, что это пока что не под силу ни какой-либо частной фирме, ни государству.
Все это не соответствовало истине, так как я и все мои спутники потратили не менее четырех часов, прежде чем нам удалось отыскать всего один самородок крупных размеров. Правда, справедливости ради можно отметить, что он был на редкость высокого качества и весил около четырех фунтов.
Индейцы считают, что каждый найденный ими самородок похож на какое-нибудь животное или растение, хотя, насколько я могу судить, для того чтобы различить чьи-либо очертания в куске металла, требуется большое воображение. Причем у разных людей возникают разные соображения по этому поводу, в связи с чем наш большой самородок незамедлительно обрел двадцать разных названий, но в конце концов большинство сошлось на том, что он похож на лежащего с настороженно поднятой головой зайца-беляка. Наиболее пригодными для практических целей индейцы считают самые большие самородки, меньше всего окисленные и с наименьшим числом веточек. Разогрев их на огне, таким самородкам можно придать любую нужную форму с помощью двух камней.