Следы на траве
Шрифт:
Он перевел дух - и вдруг, неожиданно для себя самого, отважно хлопнул рюмку, зажевал соленым огурцом. Длинноносый Кабрера переглянулся с Георги; тот слегка пожал плечами, и Кабрера любезно сказал Паулю:
– Извините нас, но... брат Мариан оставил по себе такую память, что нас всех до сих пор лихорадит. Вы должны понять...
Пауль кивнул. Он хорошо знал своего предшественника в Нижнем городе, также бывшего трутня, окончившего учебу на год раньше. Чистый человек был Марек Соучек, романтик до мозга костей - жить бы ему в Кругах Обитания, среди себе подобных... Обаятельно улыбаясь, входил он в портовый притон Нижнего города или в гвардейскую
– Да, я понимаю, - сказал Пауль.
– Но поверьте, что случай с... братом Марианом нас многому научил. В том числе и предусмотрительности.
– Ну ладно, давайте к делу, - сказал Кабрера. Пауль немало удивился: весь облик интеллигентного истопника обрел достоинство и даже благородство - не скажешь, что несколько минут назад сидел возле стола потухший, сломанный пьяница, катал хлебные шарики.
– Какая у вас программа, с чего начнете?
– С начала, - усмехнулся Пауль, глядя, как Михай откупоривает бутылку, и думая о том, что запах нового пойла не столь отвратителен, как сивушный смрад прежнего.
– Нам сейчас важно добиться, чтобы не единицы, а как можно больше людей побывало в Вольной Деревне, на Земле...
– И ниспроверглось в ад кромешный!
– сказал из угла тонкий сипловатый голос - ни мужской, ни женский. Проснувшись, сидел на постели неизвестный Паулю тщедушный мужичонка, в комбинезоне трудармейца низшего разряда, почти лысый, обросший цыплячьим пухом вместо бороды.
– Заблудшие!
– прокричал мужичонка, потрясая изуродованным указательным пальцем.
– Ибо как еще назвать тех, кто по своей воле радостно бежит в пасть диаволову?
– Значит, ты сюда пришел?
– вдруг с холодной яростью, абсолютно трезво спросила Эдит.
– Ты хотел первым увидеть проповедника; ты ходил за мной, как теленок за маткой, и просил показать его, - а теперь сначала спишь, как скотина, когда он приходит, а потом блюешь на него своей желчью?
– Я пришел свидетельствовать во славу божию, ибо знал, что увижу посланца сатаны!
– выкатывая бесцветные глаза, свирепо просипел в ответ мужичок. Остатки волос его встали дыбом; он казался Паулю смешным и жутким, как цапля в вольере, когда она ни с того, ни с сего начинает топорщить перья и раздирающе кричать.
– Они умирают, как умер Христос!
– во весь голос завопила Эдит. Затем вскочила, оказавшись неожиданно высокой и тонкой, словно манекенщица, в своем черном глухом платье, и закатила проснувшемуся звонкую пощечину...
III
Могучий согласный рев плыл над пустыней, приближаясь к озеру в подкове круглых вершин. Места были совершенно дикие: зима, та самая, что встречала еще проникателя Лобанова, - тридцатилетняя зима Вальхаллы превратила озеро в сплошной пласт льда, покрытого многометровым, гранитной прочности снегом; фарфоровые шапки лежали на негритянских головах гор.
Уииу... С истерическим скрежетом,
Семь громадных, как двухтажные дома, серо-коричневых "королевских питонов" - десантное братство колена авиаторов - поднимали шквал винтами, готовясь к самому необычному из штурмов, о которых когда-либо упоминали хроники "Стального ветра". В кабине флагмана племянник главы братства (то есть адъютант командира отряда) Войцех Голембиовский был сшиблен толчком с ног, по счастью, на мягкую обивку; поднявшись, заявил не без восхищения:
– Вот это котел у ребят! Накрыли все озеро, не подступишься...
– Подступимся, - ровным голосом сказал начальник братства Син Тиеу Самоан. Со своими жесткими раскосыми глазами под краем каски, с рублеными носогубными складками на плоском лице, Син Тиеу казался Войцеху похожим на маску южноазиатского божества-устрашителя (видывал он такие маски в музее Вольной Деревни). Адъютант глушил в себе неприятное чувство - господи, ведь это же Син, родной мой человек!
– гнал прочь страх и брезгливость, но не мог унять подсознательного трепета...
Конечно же, не случайно стал Голембиовский, выпускник школы агитаторов, помощником командира штурмового отряда.
Год назад, накануне летнего солнцестояния, над городом землян Вольной Деревней - разорвалась аннигиляционная бомба. Ее внезапно сбросили с безобидного туристского самолета. Большого ущерба взрыв не нанес - почти всю энергию успели скапсулировать и выбросить вон внепространственным каналом. Но двадцать семь землян погибли безвозвратно, их тела были обращены в атомный газ, что сделало невозможным воскрешение. Это была тяжелейшая из трагедий, за триста лет случившихся в Кругах Обитания.
Отвечая на запрос Совета Координаторов, отцы-патриархи сообщили, что ни клан, ни государство Вальхалла не причастны к чудовищной диверсии. Самолет-де был захвачен солдатами взбунтовавшегося братства ракетчиков под командованием старшего сына Дана Морриса, и заряд антивещества тоже принадлежал братству.
Непривычными, прямо-таки дикарскими показались координаторам Кругов уловки старинной дипломатии. На Земле напрочь отвыкли не доверять ближнему.
Невидимая гравитационная супермашина - Восстановитель Событий распростерла свою линзу над всем Новым Асгардом, запустила щупы - съемщики информации в самые секретные помещения Дома Семьи, в офисы и частные квартиры... и выдала картину недавнего прошлого. Особенно интересным оказался один эпизод. В нем прежний Боевой Вождь Симон Тарг приказывал Дану Моррису создать мнимую сепаратистскую группу войск с целью нанесения удара по Вольной Деревне...
Симон Тарг к тому времени помер, а клан "Стальной ветер" имел похвальную привычку объявлять каждого усопшего лидера носителем всех возможных ошибок и преступлений (в то время как "генеральная линия" сомнениям не подвергалась). Таким образом, нынешняя Семья мигом заклеймила позором прежнюю. И все было бы хорошо, да вот только Дан Моррис заартачился, не захотел вылезать из своей горной пещеры. Наверное, учуял, что в интересах внешней политики отдадут его судьям немилостивым... Делать нечего. Чтобы быть последовательной, Вождь Гизелла фон Типпельскирх послала в горы штурмовой отряд. Вооружить его помогли земляне, возглавил Син Тиеу Самоан. Ну а Войцеха с Сином связывали узы давние и неразрывные...