Sleepwalking
Шрифт:
– Ты только быстрее просыпайся, ладно?
Он осторожно погладил Сакуру по обездвиженной руке, с надеждой глядя прямо в её лицо. Губы девушки были слегка приоткрыты, хотя сама она находилась в глубоком сне и не могла слышать своего маленького сына. Хотя от боли она и дёрнула кончиком большого пальца, Юки не обратил на это внимания, принявшись и дальше гладить маму по запястью. Ино всхлипнула, прижавшись к Саю, уткнувшись в его плечо. Ей было тяжело видеть Юки таким… страдающим. Этот очаровательный мальчик раньше никогда не испытывал столь сильного потрясения, и для него это было большим шоком. Его мама всегда была рядом с ним, а теперь она находилась как будто в другой
– Саске, а если я и Юки останемся здесь… нам можно?..
– осторожно и как-то боязливо спросила блондинка, посмотрев на Учиху.
Тот, казалось, даже не слышал её. Он пристально всматривался в маленький силуэт мальчика, стоящего рядом с койкой матери, и задумался о чём-то своём. Глаза его уже не отражали такую усталость, которая была раньше, и теперь Учиха как будто бы даже не страдал от бессонницы. В его голове билась только одна мысль: спасти Сакуру и не дать ей впасть в кому. Этого не должно было случиться — Саске не допустит. Ни одна ресница его не дрожала, и Ино даже на секунду подумала, что Саске находился в каком-то странном трансе, откуда не было ни единого выхода. Однако спустя какое-то время, когда Ино едва приоткрыла губы, что повторить свой вопрос, он внезапно потряс головой, приходя в себя.
– М? Да, можно, - кивнул хирург.
– На верхних этажах есть специальные палаты для этого. Там же столовая, если захотите есть, Я провожу вас туда, - пообещал Саске, снова принявшись смотреть за Юки, даже не моргая.
– Хорошо, - девушка кинула быстрый взгляд на Сая.
Парень переглянулся с женой и недоумённо вздёрнул бровь. Сразу же Ино кивнула в сторону Юки, всё ещё стоящего в палате, и Сай помаленьку стал понимать, чего от него требовала блондинка. Поразившись своей минутной глупости, он слегка улыбнулся, мотнув головой, и тихо произнёс:
– Саске, может, выведем его оттуда?
Однако мужчина как не слышал. Сай для него сейчас не имел особенного значения. Более того, Учиха не испытывал к нему никаких тёплых дружеских чувств, как к Ино, например, или к кому бы то ни было ещё, кто являлся другом Сакуры. Мужчина слегка нахмурил брови, поглядывая на мальчика.
– Он сам выйдет. Она не реагирует, - тихо вздохнул Саске, еле заметно покачав головой и немного отойдя от окна, скрестив руки на груди, вновь принявшись изучать анализы.
Его радовало то, что они были хорошими. Однако Юки не имел об этом никакого понятия, стоя рядом со своей мамой. Для него была только одна правда: мама спала и не хотела просыпаться, и никакие анализы не имели для него особого значения. Ему было неважно, хорошие результаты анализов или плохие, важно было то, что Сакура не желала открывать глаза даже тогда, когда Юки с надеждой затормошил её за запястье, с трудом сдерживая слёзы. Он чувствовал, как ей больно… все её страдания душевно передавались маленькому ребёнку, и Юки знал, что его маленькое сердечко сейчас в колких, истекающих кровью ранах, невозможных таких, отвратительных, которые никто не залечит, кроме его мамы. Если бы она сейчас могла проснуться…
– Просыпайся, мамочка, - не выдержав, он в отчаянии отправился к выходу из палаты, напоследок помахав Сакуре рукой. Как и ожидалось, она не отреагировала, и Юки удручённо опустил голову, дёрнув за ручку двери с негромким щелчком и выйдя наружу.
Он виновато посмотрел на Саске, на Ино, на Сая… на девушку он глядел с особой надеждой, как будто бы она могла уговорить хирурга, стоящего рядом, чтобы мама как можно скорее проснулась. Сам Юки не смог бы попросить у доктора этого… он боялся его. Впрочем, как и боялся теперь всех взрослых, которые были как-то косвенно или прямо связаны с его мамой. Они врали, эти взрослые, и за весь вечер Юки не услышал ни одного правдивого слова от Ино или Сая. Более того, он не хотел верить Саске: тот сказал, что мама придёт в себя… ну да, конечно, видел бы он, как она себя чувствует, а потом бы утверждал это с такой уверенностью.
Но Юки знал, что ему сейчас нужна поддержка. Может быть, знал не так хорошо, как эти взрослые, которые его окружили, но что-то внутри заставило его подойти к Ино и обхватить осторожно её ноги руками, прижавшись к ней. Девушка, вздохнув, погладила мальчика по волосам: так ему будет спокойнее. Она хотела пообещать ему, что мама обязательно откроет глаза, но… как она могла это обещать, когда у неё такая большая вероятность впадения в кому?
– Мама ведь проснётся?
– с надеждой спросил Юки, подняв голову и доверчиво посмотрев на девушку чёрными глазами.
– Конечно, солнышко, для тебя она проснётся, - она выдавила из себя улыбку, понимая, что она вышла не очень-то искренней.
Саске понял: пора действовать и ему. Если сейчас он не заговорит со своим сыном и не попытается его как-то утешить, — будучи и врачом Сакуры, и отцом этого ребёнка — у него больше не будет шансов наладить с малышом контакт. Он осторожно подошёл к нему, как будто бы даже сомневаясь, что мальчик примет его и не убежит, не оттолкнёт, и слегка улыбнулся, протянув к нему широкую ладонь. Это было жестом дружбы, и Юки принял этот жест, пусть и немного пугливо, но пожав ладонь мужчины. Впрочем, он ухватился только за длинный указательный палец, решив, что и этого будет достаточно, и в силу своей стеснительности густо покраснел, с надеждой подняв большие глаза на доктора. Стало значительно легче: как мальчику, так и мужчине. Оба смотрели друг на друга, буквально только глазами выражая все чувства, таящиеся внутри.
– Да, проснётся… - подтвердил Саске.
– Юки, нельзя заходить в палату, когда я этого не разрешаю. Хорошо?
– учтиво посмотрел он на мальчика, вздёрнув бровь
Тот положительно закивал, всхлипнув, и явно понял, что поступил глупо и опрометчиво. Однако в этом не было ничего зазорного: Саске не обижался на малыша и не злился. Нельзя запретить что-то делать маленькому ребёнку — это он знал не понаслышке. Более того, был теперь уверен в том, что их отношения с Юки очень наладятся — малыш доверчиво смотрел на него, хлопая чёрными глазами, и снова на них наворачивались хрустальные слёзы. Он, обхватив Ино за ногу, прижался к ней и сразу же тихо сглотнул. Больше Юки не мог себя сдерживать, сколько бы не старался — мальчик громко заплакал на весь узкий коридор пятого этажа.
Нет ничего хуже, чем видеть слёзы маленького ребёнка. Плачущее дитя жаль больше всего на свете: оно безутешно, безостановочно рыдает, вытирает маленькими кулачками катящиеся прозрачные слезинки и плачет ещё громче от того, что эти слёзы не останавливаются. Саске как-то испуганно посмотрел на мальчика, и тут же этот взгляд сменился сочувствием в глазах мужчины. Нужно было успокоить этого мальчугана, чтобы он больше не плакал.
Если дети — маленькие ангелы, то значит, их слёзы — это плачущее небо?