Слепая надежда
Шрифт:
— Дарсаль, а почему омаа у всех разного цвета? Бывают еще какие-то?
— Омаа — отражение наших мыслей и нашей силы. Того, насколько мы умеем контролировать себя и свои эмоции. Страж не сможет стать Стражем, пока не очистит их.
Ноэлия порывается еще что-то спросить, надеюсь, не о синем цвете. Но останавливает себя.
Пени со своими сопровождающими тем временем водворяют кошку на место, под пристальным присмотром стоящего на дверях Гария. И все так же втроем отправляются обратно.
Я уже не прислушиваюсь, отвечаю на вопросы Ноэлии о метках — то, что могу рассказать, правда, эр Мирий объяснил почти все возможное. До зала доходим первыми, и Ноэлия решает не дожидаться подругу, спешит погасить возможный гнев императора.
Впрочем, гневаться тому не приходится: похоже, он вовсю радуется обществу своей шри фаворитки.
Ноэлия
Решительно направляюсь к мужу, его свита почтительно расступается, так что императору не остается ничего, как изобразить улыбку. Едва ли он стал бы на людях выказывать пренебрежение к будущей матери наследника.
— Ну что там, любимая? — спрашивает. Сведенное словно судорогой лицо шри Брон приносит хоть какое-то удовлетворение. Фаворитка быстро берет себя в руки, улыбаюсь:
— Все в порядке. Представляешь, кошка по вентиляции до самого эра Мирия добралась, — начинаю ускоренный пересказ событий.
— И что эр Мирий? — смотрит пристально император. Только сейчас осознаю: одно слово Мирия, и подозрительный квазикотенок даже мяукнуть не успел бы. И, кажется, проникаюсь к лекарю еще большей симпатией.
Уверяю мужа, что все в порядке, даже пытаюсь за Ангу заступиться, хотя, признаться, солидарна с недовольством императора как никогда. А под конец смелею настолько, что зову ненаглядного потанцевать. Хотя терпеть его прикосновения совсем не хочется, но хочется, чтобы всякие шри, включая Хельту с Шарассой, наконец, поняли: с простолюдинкой теперь придется считаться!
Император улыбается, словно ни о чем так не мечтал, как о танце со мной, лишь бросает мимолетный взгляд на вошедшую Пени в сопровождении Базира. Странно, вроде с Дейром уходила.
Пытаюсь сообразить, какую же игру ведет император? Желай он сделать Дейра моим Стражем, сделал бы сразу. А учитывая все, что я успела узнать... Может быть, Дейра специально отстранили, чтобы взять Дарсаля? А теперь? Дарсаль не оправдал надежд императора? Или наоборот, оправдал? В любом случае, разве мало других Стражей, не прошедших их позорный «строй»?
— О чем думаешь? — прерывает Иллариандр.
— Куда вы с эром Мирием уезжаете? — рискую спросить.
— Некоторые женщины плохо умеют язык за зубами держать, — морщится муж.
— Рано или поздно я все равно узнала бы, — пожимаю плечами.
— Государственная тайна, прости, любимая. Ничего, о чем следовало бы тебе беспокоиться.
— Ты... нездоров?
— С чего ты взяла? — изумляется император, и так натурально! Снова пожимаю плечами:
— Зачем-то же берешь с собой лекаря.
— Со временем все узнаешь, Ноэлия. Обещаю.
— Ну раз ты обещаешь... — улыбаюсь.
Какая мне, собственно, разница? Только интуиция почему-то трепещет, заставляет напрягаться, словно бы говорит, что ответ очевиден и где-то совсем рядом. Да никак не могу сообразить. Может, это просто общее волнение, а никакая не интуиция?
— У меня к тебе еще вопрос, — снова улыбаюсь.
Император поднимает брови, умудряясь вложить в этот жест не только встречный вопрос, но и ответ на него — мол, отвечу смотря на что.
— Шри Шарасса остается во дворце? — спрашиваю, наблюдая за его реакцией. Хотя, если совсем-совсем честно, я бы с удовольствием отдала императора ей — с условием, чтобы ко мне он больше не приходил. Но раз уж это невозможно, то хочется хотя бы удостовериться, что он не собирается возвращать ей даже частичные привилегии.
— Конечно, любимая, я не планировал брать ее с собой. Надеюсь, вы найдете общий язык, пока будете скучать.
— С удовольствием поищу, — уверяю. — Если шри не выбросила.
Иллариандр неопределенно хмыкает, завершая танец особо залихватским па. Вокруг молодоженов собрался кружок — провожают с напутственными речами. Хельта держит счастливую улыбку, хотя глядя на ее мужа так и хочется передернуться. Мне тут мой красавец-император уже давно не в радость, а уж как вытерпеть неприятного старика с предвкушающим лицом...
Приходится напомнить себе, что это был сознательный выбор Хельты, и, в конце концов, не должно же всем нравиться одно и то же.
Остаток вечера проходит традиционно: танцы, разговоры, смешанные с решением насущных вопросов. Эр Базир, смотрю, оставил за собой чуть не все партии Пени. Интересно, с чего бы?
Гости постепенно расползаются по углам, но раньше императора уходить не спешат. Наконец, Иллариандр решает откланяться, заявив, что я могу еще повеселиться.
Только что-то мне совсем не хочется веселиться, лучше бы сказал, ждать ли его! Поэтому, выдержав небольшую паузу, тоже ссылаюсь на усталость и спешу к себе.
Искушение остаться подольше велико — но нет желания потом выслушивать, будто я к бесценному мужу не спешу.
Вопреки опасениям, император меня не поджидает и даже Дарсалю ничего не передает. Успеваю и снять платье с кучей застежек, и покупаться, и даже волосы промыть от лака.
Хожу по комнатам, не знаю, к чему готовиться. Только ожидание невыносимее неизбежности. В конце концов, император же сообщает через Стражей, чем я хуже? Буду тоже пользоваться, так сказать, удобствами.
Решительно иду к Дарсалю в комнаты, выходит из спальни навстречу — как обычно, чувствуя без слов. Все еще в форме — то ли снять не успел, то ли собирается куда.