Слепцы
Шрифт:
Именно туда и направились Кондрат и Ханифа, как только стало ясно, что жизнь Германа вне опасности. Здесь сели они рядом.
Непроглядная тьма царила в гроте. Ни один звук не проникал сюда снаружи. Люди, которые за ту или иную провинность оказывались заперты здесь, обреченные на пытку тишиной, ужасно страдали. Спустя несколько дней (минимум сутки, максимум три дня) несчастные были готовы на что угодно, лишь бы избавиться от мучений.
В общем, в гроте очень удобно и прятать кого-то, и прятаться самим от посторонних глаз и ушей.
Долгое время
– Старик, а, старик, – прошелестела она.
– Да? – отозвался Кондрат Филиппович.
– Как ты это сделал? – спросила Ханифа. И, не дождавшись ответа, повторила, чеканя каждое слово: – Как. Ты. Это. Сделал?
– Да ничего я такого не делал… – отмахнулся Кондрат Филиппович.
– Врешь! – зашипела Ханифа. – Не верю. Не ты ли всю плешь проел своими откровениями? Не ты ли устроил обвал? Не ты ли надоумил меня изловить ящерицу?
– Да, все это так. Но это чудовище – оно вылезло само. Понимаешь? Само! Само! Ну, ты головой хоть чуть-чуть подумай, – едва не сорвался на крик старик. – Ну как, как? Как я смог бы выманить из самой преисподней этого демона и натравить на Германа?! Как? Умом тронулась, да?
– Но ты не будешь утверждать, что не рад такому раскладу, а? – с ехидной ухмылкой заметила старуха.
– Буду! – рявкнул Кондрат Филиппович. – Наталья едва не погибла, ты это понимаешь?! Это ты понимаешь, старая дура?! Мы все могли погибнуть в пасти удильщика. И погибли бы, если бы не Герман.
– Как заговорил! – не унималась Ханифа. – То ты твердишь, что Бог велел тебе убить пришельца, то чуть ли не гимны готов петь в его славу. Может, я и тронулась умом. Может быть. А ты тогда им стукнулся.
И Кондрат понял, что играть со старухой на ее поле – дело безнадежное. Перекричать ее он не сможет в любом случае, переспорить – тоже. Поэтому он резко осадил рвущийся наружу гнев и усилием воли взял себя в руки.
– Послушай, – произнес он почти спокойно, – послушай меня.
Я не отказываюсь ни от одного сказанного мной слова. И ни от одного поступка. Да, я пытался убить этого пришельца. Я считал, что от него необходимо избавиться. Я не сомневался, что так надо. Раньше. Но теперь – сомневаюсь.
Ханифа тоже немного остыла. Спокойствие мужа передалось и ей. Едкие замечания вертелись у старухи на языке, но она молчала, внимательно слушая, что говорил ее супруг.
– Теперь я сомневаюсь, верно ли понял откровение. Мне было сказано, что этот человек, космонавт, принесет в пещеры большие перемены. Но может быть, это было не Божье слово, а козни дьявола?
Ханифа хмыкнула, но перебивать Кондрата не стала.
– Или нет, другое. Мне сообщили, что Герман принес с собой перемены, это так. Но мне не приказывали его убивать. Я пришел к этому выводу сам.
– Вывод верный, – заметила Ханифа, – ведь любые перемены в нашем случае опасны. Да и что может измениться? Что?
– Не знаю, – покачал головой старик, – не знаю. Раньше я тоже так считал. Именно так. А теперь… Теперь я не знаю. Ведь Господь отвел смерть от Германа трижды.
– Или дьявол, ты сам говорил, – возразила Ханифа. Слепой старик пропустил ее реплику мимо ушей.
– Допустим. Просто допустим на миг, что он действительно что-то изменит к лучшему. И эта перемена даст нам…
Он замолчал. Сначала Ханифа терпеливо ждала окончания фразы. Потом не выдержала и слегка толкнула Кондрата Филипповича в бок.
– Что даст? Что даст-то?
– Надежду… – чуть слышно выдохнул старик. – Надежду и будущее. Сейчас я его не вижу. Сейчас грядущее скрыто туманом. Но туман может рассеяться. Вдруг этот человек послан именно для того, чтобы принести в пещеры ветер? Ветер перемен…
Старуха задумалась. Потом неохотно, через силу, выговорила:
– Да. Может быть, ты и прав.
Кондрат Филиппович вздохнул с нескрываемым облегчением. Не часто удавалось ему переспорить свою супругу, и сейчас он ликовал в душе.
– Вот и славно. Значит, поступим так: ничего не будем пока предпринимать. Пусть выздоравливает. А там видно будет.
Он встал и зашагал прочь. Долго смотрела ему вслед Ханифа и лишь тогда, когда Кондрат Филиппович скрылся из виду и никак не мог бы ее услышать, она тихо-тихо произнесла:
– А проверить никогда не помешает. Последнюю попытку сделать надо. Последнюю. Если опять выживет – значит, прав старик. Ну, а если нет…
Не договорив, она встала и двинулась в другую сторону. Не к обитаемым залам, а в самое сердце подземелья. Туда, где царствовали Мрак и Тишина.
У пещерных людей не существует названия для того исчадия ада, которое вылезло из боковой штольни и набросилось на нас. Один раз много лет назад Наташа и Афанасий видели издалека нечто подобное, но тогда они убедили себя, что это был бред, галлюцинация. Значит, где-то в пещерах обитают те еще страшилища. Не в этих пещерах. В других.
Лаз, из которого вылез монстр, разумеется, замуровали камнями. Только вот вопрос: не вылезет ли второй такой же из другого туннеля? Что тогда мы будем делать? А если там, откуда вылез этот милый зверек, он – самый маленький и безобидный? Если следом явится страхолюдие в пять раз крупнее и свирепее? Как в том безумном стишке:
О, бойся Бармаглота, сын!Он так свирлеп и дик,А в глуше рымит исполин —Злопастый Брандашмыг… [10]10
Стихотворение «Бармаглот» из сказки Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес». Пер. с англ. Д. Орловской.