Слепцы
Шрифт:
– Как ты думаешь, Хорек, – сказал Смотритель. – Если мы вернем слепую девочку, ее примут?
Слепую… Слепую…
Она кричала от страха и от боли, а кто-то… кто-то все равно сделал это. Все равно.
– Отвечай! – Рыжий толкнул Хорька, но на ногах удержал.
– Не знаю, – ответил Хорек, понимая, что говорит не то, что нужно. А нужно было сказать, что да, примут, что мать и отец любят дочку даже слепую…
– Слепую. Слепую… – простонал Хорек.
– Он меня не слышит, – сказал Смотритель.
– Ничего. Я его растормошу…
– Не нужно, – Смотритель
Хорек не помнил, как Рыжий дотащил его до костра. В ушах звучал детский крик. Перед глазами мелькали пятна – огонь, кровь… И крик. И снова кровь.
– Давай руки перевяжу вперед, – сказал Рыжий. – Поешь.
– Я не хочу… – тихо сказал Хорек.
– Ты не понял? Ты не умрешь пока. Ты еще будешь жить почти неделю. – Рыжий распустил веревки, освободил руки Хорька и связал их спереди. – Я тебе сейчас миску дам. Кулеш. Наши хорошо кулеш готовят.
Рядом кто-то разговаривал, даже смеялся, но Хорек не различал слов, просто смотрел перед собой в огонь. Рыжий сунул ему в руку ложку, поставил перед ним в подтаявший от огня снег глиняную миску, от которой шел пар.
– Ешь, – сказал Рыжий.
Хорек потянулся ложкой к миске, не понимая, что делает. Он не хотел есть. Он не хотел ничего. Его и не было. Только детский крик. И кровь. И грязь.
Пальцы разжались, ложка выпала, а Хорек сидел и смотрел перед собой в огонь.
– Ты уронил! – сказал молодой голос совсем рядом.
Кто-то протянул руку, поднял ложку, отряхнул ее и протянул Хорьку. Хорек взял, оглянулся на того, кто ее подал. И замер.
Парень улыбнулся:
– Крепче держи.
Хорек попытался встать, но связанные ноги не пустили, Хорек опрокинулся на спину, не сводя взгляда с лица парня. Варево выплеснулось в снег.
– Да ты что! – молодо засмеялся кто-то слева. Хорька подхватили, посадили на место.
Хорек оглянулся и снова чуть не закричал. Молодые улыбающиеся лица. Его ровесники, может – чуть старше. Ну, лет шестнадцать. Еще даже усы только наметились. Парни и девушка. Она наклонилась, чтобы отряхнуть спину Хорька.
– Нет, – сказал Хорек и повторил: – Нет!
Они были слепы. Все эти парни и девушки возле костра были слепы. Веки закрывали пустые глазницы.
– Нет! – закричал Хорек. – Не-ет!
Он все-таки смог вскочить, но не удержался на ногах и упал, и продолжал ползти, оглядываясь через плечо на слепые лица. На улыбающиеся безглазые лица.
– Не-ет!
К Хорьку подбежал Рыжий, схватил его под мышки и потащил к саням. Хорек не вырывался, он закрыл глаза и, не переставая, шептал одно и то же, будто это могло что-то изменить:
– Нет-нет-нет-нет-нет-нет…
Ночь длилась бесконечно, но утро все-таки наступило. Хорек сидел на передке первых саней, укутавшись в старый тулуп, и, казалось, ничего не замечал. Солнце только осветило восточный край неба, как последовала команда, и сани медленно выползли на дорогу.
Иней лежал на спинах лошадей, кружевами – на придорожных кустах; а рощицы, разбросанные по равнине до самых гор, казались глыбами хрусталя, особенно когда первые лучи солнца скользили по вершинам деревьев, покрытых льдом и белой бахромой снега. Длинные тени камней и деревьев, тянувшиеся прочь от солнца, становились все короче и короче.
– Не замерз? – спросил Рыжий, когда сани выехали на дорогу.
– Нет, – ответил Хорек. – А они… Те…
Хорек кивнул в сторону фургона:
– Они вправду слепые? Все?
– Слепые, – Рыжий ответил спокойно, как о чем-то совсем обычном. – Все.
– Куда вы их везете?
Рыжий пожал плечами, совсем как Дед, когда вопрос не требовал ответа, или ответ был слишком сложным.
– В легенде… говорили, что Серый Всадник отдает детей тем, кто на другой стороне. – Хорек поежился. – Выкупает свой замок…
На лице Рыжего появилась пренебрежительная улыбка.
– Так говорили, – пояснил Хорек.
Мимо них пронеслись трое всадников, скрылись в предрассветном сумраке.
– А слепой певец…
– Певец? – удивленно переспросил Рыжий. – Вы его тоже нашли?
– И убили, – сказал Хорек. – Тоже убили.
– Застали днем?
– Нет, в подземелье… Мы не хотели… Даже не знали, что он попытается… А он убил Щербатого. Бросил нож прямо сквозь темноту. На голос.
– И вы его убили в темноте? – недоверчиво переспросил Рыжий. – Надзирателя вы смогли убить в темноте?
– Так получилось, – тихо ответил Хорек, почувствовав вдруг вину. – Он сказал, что убьет всех нас…
– И убил бы.
– Да… Так вот он говорил, что Серый Всадник не откупается от тех… Он делает из детей затычки, затыкает ими щели, через которые темные попадают сюда… – Хорек посмотрел на Рыжего. – Он сам хотел быть у Серого Всадника, но тот его выбросил…
– Певец слишком много говорил. Наверное, напился?
– Ну… Он пил тогда…
– Напился… Я предупреждал Круга, говорил и Смотрителю… Все не так. Все равно все не так. Про Жлоба я говорил, про Молчуна, про их жадность и глупость… Нельзя делать важное дело… благое дело грязными руками. Грязь от рук липнет и к этому делу. Старый Крыс… Все равно нужно было с ним что-то решать. Раньше или позже… Он же рыл ходы… продолжал рыть ходы, а Надзиратель ничего не делал. Шлялся по кабакам, пел песни, напивался и болтал лишнее… – Рыжий хлестнул лошадей, словно это они были во всем виноваты. – Ничего… Скоро все станет на свои места. Круг принял решение. Мы перестанем прятаться, мы скажем всем о том, что происходит на самом деле. Нужно заключить договоры с князьями, с городами, со всеми властителями… Нужно перестать пользоваться услугами всякой дряни. Наверное, это даже хорошо, что вы появились. С чего-то нужно было начинать. Со Старого Крыса, с Базара-на-Протоке. Год-два и вернутся первые из тех, кого мы направили на учебу… Нам не нужны будут резчики по живой кости… Нам не нужны будут подземелья.