Слепцы
Шрифт:
А Хорек… Он и сам не знает, чего больше боится. Опозориться боится. Боится сломаться и все рассказать…
– Хорошо. Можешь молчать. У нас нет времени с тобой разбираться. Доберемся на место – поговорим. Сейчас посадите его на передние сани, рядом с возницей. Когда будем по лесу ехать – поставьте. Привяжите к чему-нибудь, пусть его хорошо будет видно. И шапку снимите, чтобы сразу узнали.
С Хорька стащили овчину, вытащили из саней. Большие сани, двойная упряжка. И кони крупные, сытые, ухоженные…
Два мужика
Хорька подтащили к передним саням, забросили на передок. Поставили, один из мужиков вскочил следом и прикрутил руки и ноги Хорька к передней дуге саней веревкой.
– Холодно, – сказал Хорек, когда с него стащили шапку.
– Потерпишь, – бросил мужик и спрыгнул с саней.
Ворота были прямо перед лошадиными мордами. Двое молодых парней при мечах стояли возле створок.
Хорек покрутил головой – теперь он был выше саней, и ему были видны дома, стоявшие поодаль, сани, вытянувшиеся по улице вдоль домов, тын с несколькими дозорными вышками, охватывающий весь поселок.
Домов было, может, с сотню, из труб у всех шел дым, тянулся столбами к морозному небу. Из-за домов появились конные, двинулись шагом вдоль саней, один-два-три-четыре… – два десятка всадников в одинаковых белых полушубках, серых шапках, с копьями и луками в колчанах. За спиной у каждого висел круглый щит. К воротам подъехало пятеро, другие остались возле саней, справа и слева.
Налетевший ветер пошевелил волосы на голове Хорька. Сзади донесся крик, парни возле ворот уперлись в створки – те разошлись со скрипом. Хорек думал, что первыми поедут конники, но они остались на месте; мужик в тулупе и лохматой шапке из овчины поднялся в сани, сел возле Хорька, отвязал вожжи и тронул лошадей.
Сани дернулись и поехали.
Его везут первым, понял Хорек. Чтобы видели ватажники, чтобы не вздумали стрелять.
Когда сани выехали за ворота, двое конных догнали их справа и слева; тот, что справа, держал копье склоненным почти к самому лицу привязанного Хорька. Все понятно. И ватажники поймут.
Даже если решат что-то делать, то придется вначале конного свалить, а тут рядом еще один, и трое других не отстают от саней. Да и возница подготовился – вытащил откуда-то из-под тулупа нож и воткнул его в край саней возле себя.
На поворотах сани дергало, Хорька мотало.
– Потерпи.
Хорек удивленно посмотрел вниз.
– Потерпи, – не поднимая головы, сказал возница. – Выедем из лесу – я тебя отвяжу, сядешь возле меня. А то на таком морозе да на ветру совсем окочуришься. И кровь вытру.
– Какую кровь?
– На щеке. С ночи засохла.
– Ты чего это, Рыжий, с мальцом разговоры разговариваешь? – спросил конный справа, похлопав наконечником копья Хорька по груди. – Думаешь, он тебе все расскажет? Смотрителю ничего не сказал, а тебе расскажет?
Возничий взглянул на конника, медленно стащил с правой руки рукавицу, пальцем постучал себя по лбу, снова надел рукавицу:
– Ты по сторонам смотри, дубина! Стрелу проморгаешь.
– Не проморгаю!
– Смелый? – спросил возница. – Сам вызвался вперед или за грехи какие?
– Не твое дело, держи вожжи да помалкивай.
– За грехи… – удовлетворенно протянул возница. – Это ты третьего дня напился да на вышке заснул?
Конник не ответил. Острие копья как бы случайно коснулось щеки Хорька, скользнуло в сторону, оставив царапину.
– Копье убери! – прикрикнул возница.
– Жалко?
– Себя жалко, дурачина. Он тут для чего? Чтобы видели его приятели, чтобы не вздумали нападать. А если ты его прямо тут мучить начнешь, думаешь, они стерпят?
– Их четверо, говорили…
– Четверо? А тебе сколько нужно, чтобы стрелу словить? Сотня? Две? Четверо справятся. Они если поймут, что мальчишку пытают, то с него и начнут. Понял? Чтобы не мучился. И не сболтнул, если что знает. Соображать нужно! – возница сплюнул на снег, повернулся к коннику слева. – Хоть ты бы ему сказал, Буян! У меня уже злости не хватает.
– Дурака учить, что мертвого лечить, – засмеялся Буян. – Тут проще Деревяшку в землю закопать, плюнуть да забыть. Если его прибьют, светлые праздник устроят, веселье будет до утра. И темные, думаю, порадуются.
– Темные-то с чего? – угрюмо спросил Деревяшка. – Они-то с каких?..
– А голос у тебя противный. Как железякой по камню…
Деревяшка не ответил, но копье от лица Хорька убрал.
«Стрелять будет Рык, – подумал Хорек. – Еще может Враль, только Рык ему не доверит – сам стрелу пустит. В сердце. Наверное, в сердце. Чтобы не мучиться мне».
Дорога теперь шла ровно, до опушки оставалось совсем немного, виден был просвет в конце дороги.
Значит, сейчас. Из лесу выпускать нельзя. Потом где засаду делать? В поле конные живо нагонят и порубят. Или стрелами достанут: луки у каждого с собой. Ну, где они?
Хорек смотрел по сторонам, пытаясь понять, где прячутся ватажники. Вон, за тем дубом? От него до дороги подлеска нету, ветки стреле не помешают. Рык говорил, что на стрелу надежды в лесу мало. Мало, а прошлой ночью дважды стреляли из темноты и дважды попали.
«Ничего, – успокоил себя Хорек. – Это быстро. Совсем быстро…»
Еще могут дерево поперек дороги свалить, Хорек посмотрел на вершины деревьев – пушистый иней покрывал все ветки. Если бы они дерево подрубали, то иней бы осыпался. Нет, дерево валить не будут.