Слепой цирюльник (= Охота на цирюльника)
Шрифт:
В зале находилось около дюжины пассажиров; все отчаянно сражались со звенящими грудами фарфора и столового серебра. В целом справлялись они неплохо; бывает, удавалось и ложку донести до рта, не расплескав. Отважные оркестранты пытались исполнить «Принца-студента». Однако никакие трудности не смущали Пегги Гленн. Учтивая и обходительная, в черном бархатном платье, она сидела рядом с капитаном Уистлером и взирала на него с наивным удивлением. Ей удалось соорудить из своих черных стриженых волос очень изысканную и сложную прическу, которая придала ее худенькому личику несколько хитроватый вид.
– Неужели вы не знали? – повторила она. – Разумеется, Кертис, бедняжка, ничего не может с этим поделать. Это вроде семейного недуга. То есть, конечно, безумием это не назовешь…
Морган с трудом проглотил кусочек рыбы и скосил на нее глаза. Пегги обратилась к нему:
– Хэнк, помните, как звали того дядюшку Керта, о котором он нам рассказывал? Кажется, его мучили судороги во сне… или он страдал клаустрофобией? Его дядюшка каждую ночь выскакивал из постели с криком, что его душат…
Капитан Уистлер отложил в сторону нож и вилку. Еще когда капитан садился за стол, все заметили, что он явно не в духе, однако тщательно скрывает дурное настроение за грубоватым дружелюбием и рассеянными улыбками. Повернувшись к стюарду, капитан неожиданно объявил, что должен вернуться на мостик и обойдется без десерта. У него были выпуклые светло-карие глаза, цветом напоминавшие маринованный лук, красное лицо, большой обвислый рот. И вообще он уже начал полнеть, страдал одышкой. Уистлер привык относиться к пассажирам покровительственно; нервных старушек он успокаивал громогласным «Ха-ха!». Золотые галуны на нем горели огнем, а короткие седые волосы топорщились, словно пена над пивной кружкой.
Итак, он снисходительно улыбнулся Пегги:
– Полно, полно, милочка… Что там у нас стряслось? А, дорогая моя? Говорите, с вашим приятелем произошел несчастный случай?
– Не просто несчастный случай, а ужасный несчастный случай, – заверила его Пегги и огляделась, дабы убедиться, что всем присутствующим хорошо слышно. За их столиком сидели только капитан, доктор Кайл, Морган и она сама; поэтому Пегги хотела убедиться, что ее подслушивают. Она во всех подробностях живописала, как они нашли Уоррена без сознания, и добавила: – Но, разумеется, бедняжка не несет ответственности за свои поступки, когда у него припадок…
Вначале капитан Уистлер проявил сочувствие, затем встревожился. Его полное лицо покраснело еще больше.
– Хм… хррм!… – прочистил он горло. – Надо же! Надо же! – Видимо, ему хотелось сказать что-то совсем другое, поэтому «надо же» далось нелегко. – Жаль, жаль, мисс Гленн! Но ведь с ним… мм… ничего серьезного? – Он встревоженно посмотрел ей в глаза. – Может быть, его заболевание по линии доктора Кайла?
– Собственно говоря, я бы не хотела…
– Доктор, вы сталкивались с подобными случаями?
Кайл был человеком немногословным. Он методично расправлялся с жареной камбалой – худощавый, длиннолицый, с оттопыривающейся манишкой. Слабая улыбка резче очертила складки у него на щеках. Доктор взглянул на Пегги из-под седых бровей, затем посмотрел на Моргана. У того появилось ощущение, будто Кайл верит в трагическую болезнь Уоррена не больше, чем в лох-несское чудовище.
– О да-а, – протянул он густым, задумчивым басом. – Сталкивался. У меня бывали подобные пациенты. – Доктор устремил на Пегги тяжелый взгляд. – Легкий случай legensis pullibus, я бы сказал. Пациент поправится.
Капитан Уистлер вытер губы и раздраженно отшвырнул салфетку в сторону.
– Но… почему мне ничего не сообщили? – спросил он. – Я здесь главный и обязан знать о подобных происшествиях…
– Капитан, что вы такое говорите? – возмутилась Пегги Гленн. – На протяжении всего обеда я только об этом и говорю. Я повторила рассказ трижды, прежде чем вы поняли. Послушайте, что с вами? Вас что-то тревожит?
– А? – От удивления капитан подскочил на месте. – Тревожит? Что вы, дорогая моя, чушь, ерунда! Ха-ха-ха!
– Надеюсь, нам не грозит наскочить на айсберг или что-то в этом роде. Это было бы просто ужасно! – Она смотрела на него широко раскрытыми ореховыми глазами. – Помните «Титантик»? Говорят, когда корабль столкнулся с китом, капитан был пьян, и…
– Я не пьян, мадам. – В голосе Уистлера послышался отдаленный рык. – И вовсе меня ничто не тревожит. Чушь!
Казалось, Пегги действует по наитию.
– Ну конечно же, я догадываюсь, в чем дело! Вы беспокоитесь за бедного лорда Стэртона и его драгоценные изумруды, которые он везет с собой… – Она бросила сочувственный взгляд на стул, который лорд, одержимый сильнейшим приступом морской болезни, еще ни разу за все путешествие не занимал. – И я вас не виню. Хэнк, вы только подумайте. Предположим, на корабле находится известный международный преступник – повторяю, только предположим – и этот преступник решил украсть украшения лорда Стэртона. Разве не потрясающе? Только не для бедного капитана Уистлера, разумеется, потому что он здесь за все отвечает. Я права?
Под столом Морган довольно невежливо пнул свою сияющую спутницу по голени и одновременно одними губами просигнализировал: «Угомонитесь!» Однако многие обедающие, вне всякого сомнения, навострили уши.
– Милая моя юная леди, – заволновался капитан, – какого че… то есть, пожалуйста, прошу вас, выкиньте эту чушь из вашей очаровательной головки. Ха-ха! Вы, знаете ли, взбудоражите мне всех пассажиров; а этого я допустить никак не могу. Да говорите же тише, прошу вас! Какая нелепая мысль. Ну, право же!
Пегги была просто трогательна в своей наивности.
– Ой, неужели я сказала что-то не то? Поверьте, я ничего плохого не имела в виду – лишь хотела таким образом развеять тоску. Знаете, капитан Уистлер, наше плавание протекает так ужасно скучно! С тех пор как вы, милый капитан, играли на палубе в ручной мяч, ничего интересного больше не было. Но если бы на корабле случайно оказался известный преступник, это было бы потрясающе. Представляете? Преступник может оказаться кем угодно. Может, это был бы Хэнк. Или доктор Кайл. Разве нет?