Слепой стреляет без промаха

Воронин Андрей Николаевич

– Старикам везде у нас почет, – сказал Сердюк и подвинулся.

– По местам, ребята, – нервно потирая ладони, повторил Горобец. – Трассу-то изучили?

– Да чего ее изучать, – гулко откликнулся из люка Сердюк, брякая какими-то железками. – Узковата, правда, но для сельской местности сойдет. Не волнуйся, Андреич, все будет, как всегда – в полном ажуре.

– Ну, тогда ни пуха, – сказал Горобец и заторопился к джипу.

– Иди ты к черту, Саня, – за всех ответил ему Гриняк и, нахлобучив на голову шлем, полез в танк.

Когда джип остановился у подножия ведущей на гостевую трибуну лестницы, Горобец поднялся в машине во весь рост

и махнул над головой извлеченным из-под сиденья большим, как средних размеров скатерть, белым флагом. Издалека послышался крепнущий рев набирающего обороты мощного мотора. Бросив флаг на сиденье, Горобец выпрыгнул из джипа и начал почти бегом подниматься по лестнице: у зрителей могли возникнуть вопросы, ответить на которые было некому, кроме него. Все они видели демонстрационные ролики и листали папки с подробным описанием, но это было ничто по сравнению с тем, что ожидало их буквально через минуту.

Волоча за собой густой клубящийся шлейф пыли, танк стремительно выскочил на открытое место из-за мощного скального выступа, с ходу перемахнул через огороженный колючей проволокой ров, преодолел без малого метровую бетонную стенку, развернулся поперек ущелья, одновременно повернув башню под прямым углом к направлению движения и, не сбавляя хода, выпалил из пушки. Все головы на трибуне, как по команде, повернулись налево – туда, где в дальнем конце ущелья были установлены едва различимые невооруженным глазом мишени. Стекла полутора десятков биноклей почти синхронно блеснули, провожая пролетающий мимо трибуны огненный шар; шар ударил точно в центр намалеванного на деревянном щите круга, и щит с грохотом разлетелся в мелкую щепу.

Преодолев наполненную водой глубокую яму, танк взлетел на верхушку трамплина, на мгновение завис в воздухе, приземлился, взметнув новую тучу пыли, и снова выстрелил едва ли не в тот самый миг, когда гусеницы коснулись земли. Намертво вмурованный в скальное основание на противоположном от трибуны склоне ущелья броневой щит двадцатисантиметровой толщины окутался облаком серого дыма, по склону, поднимая тучи пыли, сошел небольшой каменный оползень. Дым быстро рассеялся; броневой щит, слегка покосившись, стоял на месте, и счастливые обладатели биноклей могли насладиться лицезрением образовавшейся в нем почти точно по центру аккуратной круглой дыры.

Экипаж опытных профессиональных испытателей из далекой холодной России блистал, как гастрольная труппа Большого театра, демонстрируя немногочисленной, почти сплошь одетой в шитые золотом генеральские мундиры публике фантастические возможности вверенной ему боевой машины. От гулких ударов пушечных выстрелов закладывало уши, двигатель победно ревел, пренебрежительно плюя на палящий зной и клубящиеся над моторным отсеком тучи песка. Затаившаяся в скалах ракетная установка рыгнула пламенем, скрывшись в клубах дыма и поднятой реактивным выхлопом пыли; управляемая ракета, чертя в воздухе извилистый дымный след, нащупала цель и, выровняв полет, с хищной радостью устремилась прямо к танку. В какой-то момент она вдруг неуверенно вильнула, будто внезапно ослепнув, отвернула от обреченной, казалось, мишени и, по длинной дуге уйдя вправо, в дыму и грохоте мощного взрыва снесла макушку ни в чем не повинной скалы.

Публика встретила это событие негромкими возгласами одобрения и сдержанными аплодисментами. Горобец не успевал давать пояснения и отвечать на вопросы; не особенно полагаясь на свои познания в испанском, он говорил по-русски, и переводчик сеньор

Умберто, он же Липа, по торжественному случаю сменивший легкомысленный штатский прикид на парадный китель с аксельбантами и майорскими звездами на погонах, не успевал переводить. Оба говорили в микрофоны, и установленные на столбах громкоговорители усиливали их голоса, которые в противном случае были бы просто не слышны за ревом мотора, лязгом гусениц и грохотом пальбы.

Сеньор Гомеш, тот самый hombre с забинтованным лицом, который напомнил Сердюку человека-невидимку, сидел рядом с генералом Моралесом и общался исключительно с ним, игнорируя остальную публику. Голос у него был сиплый, как будто сеньору Гомешу обожгло не только лицо и руки, но и голосовые связки, речь какая-то заторможенная, а жесты – медленные и неуверенные, словно, помимо всего прочего, упомянутый сеньор имел серьезные проблемы еще и с координацией движений. Вблизи было видно, что из-под марли, сплошным слоем покрывающей его лицо, тут и там неопрятными клочьями выбивается довольно длинная, черная с проседью борода.

В какой-то момент обратив на эту бороду внимание, Александр Андреевич вдруг подумал, что перед ним никакой не латиноамериканец и не Гомеш («бежжубый мекшиканеч», вспомнилось ему некстати), а чистокровный кубинец по фамилии Кастро – Рауль, а может быть, даже и сам Фидель. Да, Фидель умер, но кто это говорит? Может быть, ему просто надоело десятилетиями играть в пятнашки с наемными убийцами из ЦРУ, вот он и инсценировал свою кончину… Немного отдает дешевой многосерийной мелодрамой, но это ведь Латинская Америка – родина столь любимых российскими домохозяйками телевизионных сериалов!

Готовая явиться на свет догадка умерла, не родившись: кто-то из господ генералов задал очередной вопрос, поинтересовавшись, зачем «Черному орлу» лишняя пара катков, и Александру Андреевичу пришлось снова пуститься в объяснения. Судя по царящему на трибуне оживлению, уральская новинка вызвала у здешних военных большой интерес. Это было хорошо во всех отношениях, поскольку заключенный два года назад договор предусматривал равноправное партнерство двух стран не только в реализации проекта, но и в получении прибылей от торговых операций на оружейном рынке Центральной и Южной Америки.

Генерал Моралес спросил, правда ли, что демонстрируемая модель способна одним точным выстрелом уничтожить любой из стоящих на вооружении в странах НАТО танков. Вопрос, несомненно, был задан на публику, поскольку сеньор Алонзо курировал проект со дня подписания договора и знал о «Черном орле» все, что может знать человек, не являющийся дипломированным инженером-конструктором бронетехники и современного вооружения.

– Вы видели броневой щит, – сказал Александр Андреевич. – К сожалению, более убедительная демонстрация с участием самого мощного американского или израильского аналога данной модели обошлась бы чересчур дорого. Но если вы, сеньор Алонзо, сумеете решить вопрос финансирования, такую демонстрацию очень легко устроить. Это будут выброшенные деньги и впустую потраченное время; на мой взгляд, тратить миллионы только затем, чтобы пустить их по ветру одним выстрелом, неразумно. С другой стороны, если пригласить сюда представителя Пентагона и показать ему, на что способен «Черный орел», мы, вполне возможно, получим богатого оптового покупателя. Согласитесь, дядюшке Сэму вряд ли понравится, если сопредельная ему Мексика вооружится техникой, многократно превосходящей все, чем он располагает!