Слепой. Кровь сталкера
Шрифт:
– Нет, он не иностранец. Он директор турфирмы. Мы с ним сопровождаем иностранцев, шведов, которые хотят побывать в Зоне, – сказала Рыкина.
– Стоп! – дернулась Марина. – Прохоров мне позвонил вчера, сказал, что на днях приедут из Москвы экстремалы, и попросил нас отколбасить их по полной. А про туристов, да еще шведов, он ничего не говорил.
– О них и не нужно ничего никому говорить, – начиная понимать, что происходит, покачала головой Рыкина.
– О боже! – не на шутку испугалась Марина. – Они же его сейчас за колючку завезут и посреди дороги бросят. Потом попробуй его найди. Если он к
– Подождите, так эти омоновцы – тоже часть вашей программы? – сама себе не веря, спросила Рыкина.
– Да, да, да! – крикнула на ходу Марина и, набирая чей-то номер на мобильнике, выскочила в коридор и помчалась дальше.
Дарья побежала было за ней, но вернулась и открыла окно:
– Стойте, стойте! – закричала она омоновцам, которые пытались втолкнуть все еще упрямо сопротивлявшегося Шурика в «уазик».
Парни на минуту подняли голову.
– Подождите, там Марина к вам бежит! – крикнула Дарья.
Марина успела, сказала что-то омоновцам, те, судя по всему, выругались и, взяв у нее, очевидно, деньги, сняли с Шурика, которому Марина тоже начала что-то спешно объяснять, наручники, сели в «уазик» и рванули с места.
Через несколько минут возмущенный Шурик был уже в номере.
– Блин! Что за дела! – возмущался он. – Я этого Прохорова урою! Кто мне теперь носки новые покупать будет!
– Да куплю я вам носки, – раздраженно сказала Марина и извиняющимся тоном добавила: – Я же у вас спросила…
– Что вы спросили? Вы же меня даже не дослушали! – продолжал возмущаться Шурик, сдирая с ног порванные в клочья носки.
– Ну поймите, к нам приезжают эти бизнесмены, и им надо, чтобы их здесь, как выражается Прохоров, колбасили по полной. Вот я и договорилась с ребятами из охраны, чтобы они маски-шоу устроили. И там, в Зоне, тоже показали экстрим по полной. У этих богатых свои привычки. Они, бывает, гонки устраивают, кто быстрее до какого-нибудь места доберется. Или там ищут якобы клад. Но на это Прохоров сам или сопровождающие установку дают. А пока нет установки, нам же все равно деньги отрабатывать нужно, – пыталась объясниться Марина. – Простите меня, и я вас очень прошу, не надо Прохорову на меня жаловаться… Я ведь здесь другого такого заработка не найду. А матери лекарства нужны. Очень, очень дорогие лекарства.
Шурик зашел на несколько минут в душ и вышел в шлепанцах.
– Ладно, хватит канючить! – махнул он рукой. – Здесь чай, кофе или коньяк где-нибудь есть? Стресс снять.
– У меня самогонка, – пожала плечами Марина. – Первач. Те, кто сопровождающими едет, обычно самогонку просят.
– Неси свою самогонку! – неожиданно перейдя на «ты», махнул рукой Шурик. – Там же, в Зоне, радиация, ее же, говорят, алкоголем надо выводить.
Марина глянула на Дарью и спросила:
– А вам, может, вина красного принести? У меня и вино есть.
– Не надо, – покрутила головой Рыкина. – Нам завтра рано вставать.
– Да какая разница, когда мы завтра встанем! – махнул рукой Шурик. – Когда захотим, тогда и встанем.
– А шведы… – напомнила Рыкина.
– Что нам шведы! Потерпят, – уверенно произнес Шурик.
– У меня там и кофе, чай, бутербродов могу наделать… – продолжала предлагать Марина.
– Где
– Так у меня же в гостинице офис. Прохоров оплачивает. Здесь, на месте, мы и планы составляем, маршрут разрабатываем. У нас иностранцев, правда, еще не было. Но теперь будут. Мы с вами для них отличный маршрут разработаем…
– Да не надо им никакого маршрута, – махнул рукой Шурик. – Им куда-нибудь подальше бы зашиться, чтоб их не достали. Вы, Марина, вот что, про шведов никому не говорите.
– Хорошо, как скажете, – пожала плечами Марина и вышла.
Минут через десять она вернулась с большой хозяйственной сумкой, из которой достала бутылку самогонки, бутылку грузинского красного вина, палку сухой колбасы, кусок сала, хлеб, батон, баночку соленых огурцов, электрический чайник, чай и кофе. К ним пластиковые стаканы, салфетки и нож.
Дарья Рыкина, которой очень хотелось выспаться, вздохнула и начала накрывать на стол.
– А вы давно здесь работаете? – спросила она у Марины.
– Да уже год, – вздохнула Марина. – Меня жизнь заставила. Мать у меня пожила в городе, не понравилось, вернулась сюда. А тут только пара стариков-самоселов да случайные люди, бомжи, бывает, прибьются. Ну я сначала психанула, думала, тяжело ей одной будет, вернется. Нам же в городе квартиру со всеми удобствами дали. А она ни в какую. А потом заболела. Операция, лекарства. В общем, продала я квартиру, на съемную мы с ней переехали. А она просит: хочу дожить последние дни в родной хате. Ну вот, а как ее одну, больную, в пустую деревню отвезешь? Переехала вместе с ней. В город в школу поначалу на работу моталась, а когда мать слегла, совсем не знала, что мне делать. В гостиницу убирать устроилась. Пока я здесь работала, за матерью соседка присматривала. И тут Прохоров появился. Стольким людям работу дал! Платит он аккуратно. Ну и мы стараемся. Сейчас лето. Потянутся люди. А с ними и деньги…
Накрыв на стол, Марина разлила самогонку и сказала:
– Ну, за знакомство!
– За знакомство! – повторил Шурик и осушил сразу весь стаканчик.
Дарья пригубила, сама Марина сделала пару глотков и спросила:
– Как вас звать хоть?
– Меня Шурик, или Сан Саныч, как удобно, – сказал Сукманов. – А это Дарья Рыкина, мой секретарь и переводчик.
– Я уже поняла, – кивнула Марина и добавила: – Очень приятно. Ну а я Марина.
– Вы сказали, что в школе работали. А что вы преподавали? – поинтересовалась Дарья Рыкина.
– Да я учительница младших классов, – чуть смутившись, сказала Марина, – но здесь детей мало. Кто рисковать будет.
– А теперь кто с вашей матерью? – спросила Дарья.
– Соседка, – вздохнула Марина. – Да матери немного осталось. Она уже на обезболивающих.
Шурик, заглотнув еще полстакана самогонки, уснул прямо в кресле, и Дарья предложила:
– Может, пойдем ко мне в номер?
Марина покачала головой и попросила:
– Если вы завтра не очень рано будете выезжать, можно, я в деревню, к матери, съезжу? А утром таблетки дам, укол ей сделаю и опять сюда. У нас все налажено. Только вот транспорт. Там, в Зоне, дороги плохие, а Прохоров для москвичей богатых экстрим как бы организует, ну и то на старом автобусе возим, то на «уазике». Думать придется. Так я до утра отъеду?