Слепой. Смерть в подземке
Шрифт:
– Конечно, – саркастически вставил Сиверов, – как на грязном полу в литейном цеху валяться, так Глеб Петрович, а как в смокинге по Бродвею дефилировать – это, конечно, другие, я для такой работы рылом не вышел…
– Как и я, – сдержанно напомнил генерал. – Где родился, там и сгодился, всяк сверчок да познает приличествующий ему шесток… Отдыхай, Глеб Петрович. Неужто до сих пор не настрелялся?
– ПВО, – как показалось Федору Филипповичу, невпопад откликнулся Слепой. – Пока война, отдохнем, после войны отработаем… Мне тут поступило одно предложение. Вот я и думаю: раз образовался незапланированный отпуск, может, согласиться?
– А что за предложение? – слегка насторожился Потапчук. – Надеюсь, ты не собираешься открыть частный
– Пока не собираюсь, – с шутовской серьезностью заверил Глеб. – Вы боями без правил интересуетесь?
– Мне некогда интересоваться ерундой, – сообщил генерал, – у меня вся жизнь – сплошной бой без правил. Ты что, хочешь попробовать себя на ринге? А не поздновато?
– Рановато, – поправил Слепой. – Я еще не настолько выжил из ума, чтобы на потеху почтеннейшей публике прыгать без штанов по рингу, делая вид, что дерусь с человеком, которого могу убить одним пальцем. Нет, местечко, которое мне предлагают занять, находится по другую сторону канатов. Марат Дугоев – не слыхали про такого? Действующий чемпион России, претендент на звание чемпиона мира.
– И?..
– И ему вдруг срочно понадобился телохранитель. Ему постоянно угрожают, а на днях даже обстреляли прямо в центре Москвы, на крыльце спортивно-развлекательного комплекса. Стрелявшего, естественно, не нашли, угрозы продолжают поступать…
Генерал пожал плечами:
– Оно тебе надо? И потом, я что-то не пойму, каким образом этот Дугоев вышел на тебя. Ты что, начал себя рекламировать как специалиста по улаживанию щекотливых проблем? Вот так новость!
– Случайность, – немного смущенно ответил Глеб. Федору Филипповичу была понятна природа этого смущения: как и он сам, Сиверов давно привык относиться к случайным совпадениям с изрядной долей скепсиса. – Помните, в самом начале десятилетия в нашей конторе работал такой инструктор по рукопашному бою, Николай Безродный? Невысокий такой, щупловатый, прозвище – Ник-Ник…
– Мм? Не припоминаю… И что?
– Он сейчас тренирует Дугоева. Наткнулся на меня в кафе, где я встречался с вашим связным, узнал и сразу предложил эту работу. Решил, по всей видимости, что я уволился и делаю все возможное, чтобы пропить талант. Я же был сразу после литейки – так сказать, в образе, бомж бомжем.
– Сильно же он дорожит своим подопечным, раз нанимает ему в телохранители алкаша, – заметил генерал.
– Ну, он-то знает, что талант не пропьешь, – заступился за тренера Глеб. – В нашем деле бывших не бывает, профессионал остается профессионалом при любых обстоятельствах. Зато пьющий профессионал, особенно сильно пьющий, намного сговорчивее, да и обходится дешевле: залил ему глаза, и он на все согласен.
– Глупость какая-то, – проворчал генерал Потапчук. – Впрочем, это твое свободное время, и ты волен убивать его по собственному усмотрению. Главное, чтобы, когда понадобишься, был как штык, по первому звонку.
– Постараюсь, – сказал Глеб. – Просто бой за чемпионский пояс состоится в Нью-Йорке, – торопливо добавил он, заметив изумленный взгляд генерала, – а на возвращение оттуда даже по первому звонку может понадобиться какое-то время.
– Ишь ты, – хмыкнул Федор Филиппович, – наш пострел везде поспел! Не мытьем, так катаньем, да? Не сидится дома хлопчику малому… Нью-Йорк ему подавай!
Сиверов улыбнулся, сворачивая на малоезжую грунтовку, что, едва виднеясь в высокой жухлой траве, тянулась вдоль деревенской околицы. Слева от дороги, обнесенные низким штакетником, виднелись сады. Ветви старых корявых яблонь склонялись к земле под грузом спелых плодов, среди зелени темнели замшелые срубы бань и сараев, в зарослях крапивы чернели покосившиеся будки нужников. Дорогу перебежала рослая рыжая дворняга; запрокинув голову, она с усилием тащила в зубах тяжелый трехлитровый чугунок, явно похищенный с чужого подворья. За ней, оставляя в пыли извилистый след, волочился пристегнутый к широкому обтрепанному ошейнику обрывок ржавой цепи. Сиверов фыркнул, заметив на конце цепи кусок синей ленты, которой та, несомненно, некогда была привязана к вбитому в стену будки гвоздю. «Тотальный контроль, – вспомнил он, глядя на это яркое проявление истинно русского менталитета. – Ну-ну!»
Он остановил машину около крайнего подворья. Дальше дороги не было, колеи просто терялись в траве, бесследно растворяясь в первозданном российском бездорожье. Выпрыгнув из кабины, с удовольствием разминая ноги, Глеб подошел к забору и, приподняв, одну за другой развел в стороны створки ворот заднего, хозяйственного въезда во двор. Загнав машину в сад, он снова вышел, чтобы повторить операцию со створками в обратном порядке.
Пока его агент воевал с вросшими в дерн, сколоченными из подгнившего штакетника воротами, Федор Филиппович тоже выбрался из машины и прогулялся в сторону дома. В воздухе пахло перестоявшей травой и доспевающей антоновкой, в присыпанной опавшей листвой жухлой тимофеевке желтели круглые бока яблок. Генерал подобрал одно, обтер о полу пиджака и понюхал, а потом, не устояв перед соблазном, надкусил. Антоновка, как ей и полагается в эту пору года, оказалась кислой и чересчур твердой для его зубов. Федор Филиппович вздохнул и не без сожаления выбросил яблоко обратно в траву.
Дом был старый, но еще крепкий. Он стоял на высоком кирпичном фундаменте, глядя на нового жильца радужными от старости, но промытыми дочиста оконными стеклами. У вросшего в землю сарая громоздилась похожая на юрту кочевника круглая поленница березовых дров, запущенный палисадник сплошь зарос побегами сирени, которая местами поднялась в два человеческих роста, скрыв фасад от нескромных взглядов прохожих.
– Цена крови, – сказал подошедший сзади Сиверов. – Вашей крови, товарищ генерал. Значит, смотрите. Удобства в доме. Канализация, правда, местная, но она есть, и это большой плюс, который станет еще больше, когда начнутся холода. Печка не дымит, я проверял, и тепло держит вполне прилично. Баня – вон она, за сараем. Лес – там, в нем, по слухам, грибов – хоть косой коси. Речка в двух шагах, и рыбы в ней, если верить местным, предостаточно. Магазин в центре деревни, это, как выйдете из ворот, налево… Да, собственно, не заблудитесь, направо-то – чистое поле… Это, конечно, не Нью-Йорк, зато тут не в пример спокойнее, чем на Бродвее. С соседями как-нибудь договоритесь, люди они неплохие, хотя и сильно пьющие… Легенду свою помните? Вы – военный пенсионер, решили на старости лет податься поближе к природе…
– Дауншифтер, – блеснул познаниями в модном жаргоне генерал. – Да, Глеб Петрович, загнал ты меня, куда Макар телят не гонял! Считай, заживо похоронил. Нарочно, что ли? Избавиться от меня решил?
– Зато здесь вас ни одна собака не найдет, – с озабоченностью, которая не была наигранной, сказал Слепой. – Соседям, конечно, будет любопытно, что вы за птица, но настучать на вас они гарантированно не смогут – просто не сообразят, кому стучать. В самом крайнем случае заглянет участковый, проверит документы. Они у вас в полном порядке, так что…
– Да будет уже, – нетерпеливо прервал его Федор Филиппович. – Я не умственно отсталый, чтоб разжевывать для меня элементарные вещи. Давай показывай, что за хоромы ты для меня приготовил. Да, и напомни-ка, будь добр, как зовут этого твоего тренера?
– Безродный, – вынув из кармана и протягивая ему связку ключей, сказал Глеб. – Николай Николаевич. Неужто не помните?
– Нет, – подумав, решительно объявил генерал Потапчук, – не помню. Ну ладно, надо будет – вспомню.
Обронив эту загадочную фразу, он поднялся на крыльцо и принялся со стариковской медлительностью подбирать ключи к дверным замкам. Это удалось с третьей попытки. Тяжелая дверь тихонько скрипнула, впустив его в пахнущий сухими травами и мышами сумрак сеней. Глеб Сиверов озадаченно почесал в затылке, пожал плечами и решительно последовал за генералом в его временное убежище.