Слепой. Живая сталь
Шрифт:
— Где бабки?
— Так это… я уже все, — жалобно проблеял хлебопек.
— Что все?
— Завязал с бизнесом.
— А заводишко твой исправно работает. Или соврали мне добрые люди, решили тебя подставить?
— Не соврали, работает. Только я больше не его владелец, а управляющий.
— Одна схема, — прошептал Витим и резко бросил: — Твой бизнес купил Гунсунь, верно я говорю.
— Вернее некуда, припер меня проклятый азиат к стенке. Обещал разорить со временем, если откажусь. Вот я и согласился.
— Хорош
Хлебопек закивал головой, словно китайский болванчик. Для него обман Витима мог иметь летальные последствия.
Бандит словно забыл о существовании пленника. Он задумался, начал вышагивать по комнате, изредка невнятно бормоча, наконец остановился, и по его лицу было видно, что он нашел решение.
— Ты еще здесь? — бросил Витим взгляд на хлебопека. — Беги домой, к жене и детишкам, а то они тебя уже заждались.
— Хорошо, уже бегу, — мужчина пулей выскочил прочь.
— Шустрый! — ухмыльнулся бандит и достал мобильник. — Хунхой, ты сильно занят? Тогда давай ко мне, надо обсудить серьезное дельце.
Китаец явился в сопровождении двух человек. Витим досадливо поморщился:
— Убери их. Можешь быть уверен, здесь тебе ничего не угрожает. А говорить нам лучше без свидетелей.
Хунхой что-то сказал по-китайски, его бойцы тут же вышли.
— У меня удивительная новость. Твой Гунсунь скупает городские заводы, — сказал Витим, внимательно следя за выражением лица китайца.
— Не может быть! — воскликнул Ай.
— Почему не может?
— Откуда у него столько денег? Он же сюда недавно приехал.
— Вот и я подумал о том же. Хлеб — не бриллианты, его невозможно продать за огромную сумму. Денежки копятся постепенно, но верно. Теперь слушай мое предположение. Гунсуню одолжили бабки. Хрен знает кто, возможно, даже ваше правительство. Ему же очень нравится, когда их граждане осваивают Сибирь. Особенно так успешно, как это делает Гунсунь. Но я позвал тебя вовсе не для того, чтобы сообщить эту новость. У меня есть идея.
Минут десять Витим излагал Хунхою свой план, и с каждой минутой лицо китайца все больше мрачнело.
— Этого нельзя делать! — воскликнул он, когда Витим закончил.
— Почему? — спросил бандит, не скрывая сильного раздражения.
— Опасно.
— Поясни.
— Нас могут уничтожить!
— Кто? Ты подумай, прежде чем говорить! Я на своей земле и сам уничтожу, кого захочу. Вспомни себя. Без моей поддержки ты бы всю оставшуюся жизнь тряс бабки у гастарбайтеров. А если бы попытался высунуться, тебя бы братва в асфальт закатала. У нас здесь свои законы, свои порядки! Это в Китае вас миллиард, а здесь жалкая кучка. У меня сила, и если вдруг начнутся разборки, я залетных на куски порву. В случае чего братва поможет. Никто не любит, когда на его земле пытаются командовать чужие.
Доводы Витима слабо подействовали на Хунхоя. После короткого спора китаец сказал:
— Делай,
— Спасибо и на этом, — язвительно ответил Витим.
Через несколько дней большой внедорожник остановился у ворот завода Гунсуня. Из салона выбрался Витим и, сопровождаемый дюжими парнями, двинулся к охраннику:
— Хозяин на месте?
— А кто вы такие?
— Я задал вопрос. Будешь отвечать или соскучился по нашей бесплатной медицине?
Прикинув соотношение сил, охранник благоразумно сказал:
— На месте. С утра руководит.
— Побудьте здесь, я пойду один, — приказал Витим братве.
Гунсуня он застал в цеху и небрежно поманил пальцем:
— Идем со мной, дорогой, разговор есть.
— В чем дело? Я совсем недавно заплатил тебе деньги! — возмутился Шан.
— За себя заплатил, а за того парня?
— Какого парня? — не понял Гунсунь, плохо разбиравшийся в тонкостях русской речи.
— Например, Устюгова.
Шан промолчал, только лицо его на секунду исказила гримаса досады. Булочник понял, какую грубейшую ошибку он допустил. Не подумал, что некоторые из продавших ему бизнес людей тоже платили бандиту. Из-за досадной оплошности тщательно хранимая тайна стала известна бандиту. Как отреагирует на это известие Сю Нинь? То есть в общем его реакция более чем предсказуема, надо ждать как минимум одного нового покойника. Но кого сразит жестокий удар, хлебопека или бандита.
По слабости душевной Шан решил промолчать о своей ошибке. Откуда Сю Нинь узнает, какую сумму и за кого именно платит Гунсунь? Ведь расчеты касаются только их двоих: Шана и Витима.
Но тут бандит огорошил Гунсуня:
— Бабки оставь себе. Я хочу войти к тебе в долю.
Эта мысль осенила Витима, когда он вспомнил свою попытку стать членом гольф-клуба. Большинство дородных мужиков, пинавших клюшками мячик, уже сейчас зарабатывали меньше, чем Гунсунь. А что будет через пару лет, когда азиат захватит весь городской хлебный рынок. Витим пока еще не решил легализоваться ли ему или оставаться в тени. Тень была сродни вымогательству, только вместо заранее оговоренной суммы выплачивались проценты от дохода. Легализация с правом совместного управления бизнесом выглядела гораздо солиднее, хотя имела некоторые минусы. Бандит склонялся к ней все больше.
— Какую долю? — удивился Гунсунь.
— Объясняю популярно. Мы с тобой будем вместе владеть хлебными заводами. Ты будешь печь хлеб, я — тебя охранять. Реализацией займемся вместе.
— У меня есть охранники, — слабо возразил китаец.
— Уволим. Или ты думаешь, что они помогут тебе, когда начнется конкретная заварушка? Даже не надейся!
Гунсунь успел немножко изучить Витима. Если этот бандит что-то вбил себе в голову, переубедить его очень сложно. А когда идея сулила большие деньги, то невозможно.