Слепой. Живая сталь
Шрифт:
— Я буду рад, если холод окажется нашей главной проблемой.
— Я тоже, — согласился Пэн.
Он крайне мало знал о русской преступности. Раньше в этом не было нужды, а сейчас перед ним слишком поздно раскрыли карты. Цзюй торопливо занялся поисками информации, однако попадались ему исключительно истории из лихих девяностых, причем относившиеся к Москве или Питеру. Сибирский криминал остался скрыт завесой тайны. Пэн лишь утешил себя мыслью о том, что раз о современности упоминается совсем мало, значит, расцвет российской преступности остался далеко позади. И Сибирь, в отличие от обоих российских столиц, не
Дорога утомила обоих бандитов, и после обеда они легли спать. Вечером послышался дверной звонок — один длинный, три коротких. Бао открыл. В квартиру зашел Хань, один из троицы бойцов, первой отправившейся в Россию. Поздоровавшись, он уселся на стул.
— Я слушаю, — Пэн предпочитал без промедления войти в курс дела.
— Здесь проще работать, — для начала сообщил Хань. — Мы убрали трех человек, одного из-за спешки пришлось ликвидировать открыто, но полиция занимается расследованием спустя рукава, насколько мы знаем, она идет по ложному следу.
— А еще двое?
— Полиция поверила в несчастный случай.
— Почему же тогда нас сюда вызвали.
— Гунсунем плотно занялись местные уголовники. Сначала они вымогали у него деньги, а потом решили войти в долю. Наверное, это мешает планам того, кто отправил сюда и булочника, и нас.
Пэн знал имя человека, руководившего всей операцией, но он даже под пытками не назвал бы товарища Мо, поскольку разглашение тайны означало верную смерть. Если Фан сумел продавить отправку в Россию целой команды, то что ему стоило руками тех же боссов Триады уничтожить слишком болтливого исполнителя.
— Что вы узнали о русских? — спросил он.
— Их возглавляет некто Витим. Под его командой работает от пятнадцати до тридцати человек, точнее узнать мы пока не сумели. И еще. Похоже, Витиму помогает Хунхой Ай.
— Впервые о таком слышу.
— Он вымогает деньги у части работающих здесь китайцев и доставляет в Россию наркотики. Здесь их распространяет Витим.
— Это точно?
— Скорее всего. Поскольку мы здесь чужие, нам трудно добывать точные сведения.
Глава 15
— Он же не христианин, какое может быть венчание? — объяснила Лариса бабке-соседке, поинтересовавшейся, когда молодые отправляются в церковь.
Бабка, за долгие годы соседства привыкшая к девушке и считавшая ее русским человеком, тут же воскликнула:
— Что же ты, деточка, выбрала себе нехристя? Разве мало вокруг нормальных парней?
— Не хотят они на мне жениться.
— Да что ты такое говоришь! Писаной красавице вроде тебя достаточно пальчиком шевельнуть, и молодые люди сразу упадут к твоим ногам.
— Если девушка хочет, чтобы мужчины падали к ее ногам, ей надо заняться боксом, — улыбнулась Лариса.
— А? — не поняла старушка.
— Шучу я. Извините, баба Зина, мне пока идти. Скоро жених приедет, а я еще не одета.
Янлин явился в точно назначенное время. Ю выглядел счастливо-смущенным. Он испытывал неловкость и от ситуации, и от своего вида. Молодой человек привык одеваться скромно, однако ради такого случая пошил костюм из самого дорогого материала у лучшего в городе мастера. Свидетелем у Янлина вызвался быть сам Гунсунь,
Обменявшись кольцами и поцелуями, брачующиеся в сопровождении родных и друзей отправились в зал шампанского, а оттуда поехали к памятнику покорителям Сибири, находившемуся за чертой города.
Раньше молодожены традиционно отправлялись к памятнику Ленину, но стараниями либеральной администрации его снесли. Ничего же другого, претендующего на место паломничества брачующихся, в городе не было.
Около памятника Ю взял Ларису на руки и долго держал, давая время всем желающим сделать фотографии. Погода стояла прохладная, а до начала застолья оставалось больше часа, и Гунсунь совершил удивительный жест, пригласив всех людей на короткую экскурсию по своему заводу. В результате гости попали в ресторан, когда все уже было накрыто.
Мать невесты еще с загса то и дело выносила мозг супругу:
— Ты хоть сегодня держи себя в руках. Я тебе сама дам бутылку, когда мы вернемся домой, лишь бы ты на людях вел себя по-человечески.
— Слово даю! Век мне водки не пить, если я его нарушу! — отвечал мужчина.
За столом он вспомнил о том, что когда-то считался одним из лучших ораторов факультета и произнес душевную речь, некоторых женщин растрогавшую до слез. Следующий тост отважился сказать Гунсунь. Поскольку большинство собравшихся являлись местными жителями, он начал говорить по-русски. Афоризмы китайских мудрецов, переведенные на другой язык, как назло, звучали двусмысленно и вызывали улыбки собравшихся. Жених деликатно указал своему хозяину на допущенную оплошность. Шан решил обойтись без народной мудрости и быстренько пожелал молодым счастья.
А тут и «горько» закричали. Китайцы, приехавшие вместе с Гунсунем и бывшие страшно далекими от русских обычаев, сначала ничего не поняли. Отчего это, когда русские начинают хором повторять одно и то же слово, молодые вдруг начинают целоваться. Но потом, когда им все объяснили, это им так понравилось, что они сами стали выкрикивать тонкими голосами:
— Гокьё, гокьё!
Объявили первый перерыв. Курящие выбежали на улицу, и один из них задумчиво выдохнул вместе с табачным дымом:
— Как-то похоже на обычную пьянку. Совсем забыли мы о народных традициях.
О том, что имелось в виду под традициями, стало ясно после второго перерыва, во время которого подружки начали шептаться с Ларисой. Та сначала возражала, но затем уступила под их напором. Когда перерыв закончился, Янлин обнаружил, что его молодая жена исчезла. Ю всерьез забеспокоился. Видя его огорченное лицо, мать Ларисы не выдержала и шепнула:
— Все нормально. Просто у нас есть розыгрыш, «похищение невесты» называется.
Тут и Янлин вспомнил, что в молодости слышал о такой свадебной забаве. Остальные же китайцы засуетились всерьез. Они забегали по ресторану, начали выспрашивать у служащих, не видели ли те подозрительных людей, уводящих Ларису. Официанты и повара все отрицали, хотя некоторые из них при этом едва сдерживали смех. Ведь они сами показали укромное место, где потом спрятали девушку.