Слепящая пустота
Шрифт:
— Это очень просто. Я беру все слова, образы и понятия прямо из твоей головы.
— Зачем мне защищать какого-то мальчишку?
— Потому что его гибель обернется катастрофой для всех людей.
— Почему?
— Сейчас ты не готов к правде. Пока не готов. Когда я решу, что время пришло, то открою все карты.
— Как в дешевом бульварном романе!
— Думай, что хочешь.
Теперь они шли вдоль каменного забора, обнесенного поверху колючей проволокой. Забор, как помнил Харон, огораживал огромную территорию завода имени Малышева, закрывшегося еще задолго до Катастрофы.
— Приготовься, — предупредил
— Что? — удивленно переспросил апологет, неожиданно увидев, как яркие краски вокруг стремительно меркнут.
Вместо сочных насыщенных цветов разливалась унылая серость. На окружающий пейзаж словно излился едкий растворитель. Зеленые деревья превратились в обуглившиеся головешки, ближайшие здания лежали в руинах, у обочины гнили остовы изувеченных временем автомобилей.
— То существо, которое пыталось подчинить тебя своей воле, генерирует особое поле. Все, что находится в его пределах, выглядит так, как выглядело до Катастрофы. Разумеется, это касается только неодушевленных предметов. Сейчас мы вышли из зоны его действия.
— Почему же оно напало на меня? — Харон протер перчаткой запотевшие стекла противогаза — вокруг резко похолодало.
— Ему было скучно, — ответил ковбой. — Хотело поиграть. Это не хищник в обычном понимании слова. Скорее уж глупый, опасный ребенок. Смотри, там невдалеке у линии электропередачи…
Апологет посмотрел, заметив нескольких затаившихся худых существ на длинных кривых ногах.
— Кто это?
— Пришли по наши души.
— Твой револьвер может стрелять?
Локи рассмеялся:
— Может, но он нам не понадобится. Ты сам легко справишься с тварями.
— И можно поинтересоваться, как?
— Помнишь, недавно ты потерял целые сутки своей жизни?
— Помню, — помрачнел Харон. — Даже слишком хорошо помню. Это случилось в туннеле метро в районе Маршала Жукова. Неведомая аномалия уничтожила целую станцию свихнувшихся сектантов.
— То была не аномалия, — ковбой внимательно следил за быстрыми перемещениями худосочных тварей. — То сотворили люди.
— ЧТО?
— Скорее, они сокращают дистанцию. Слишком голодны и оттого особенно безрассудны. Видишь квадратное здание на перекрестке?
— Вижу, это кафе супермаркета «Рост».
— На его крыше гнездо летунов. Разбуди одну особь.
Апологет непонимающе уставился на ковбоя:
— И можно поинтересоваться, как я это сделаю? Старый верный будильник я оставил в Тринадцатом форте.
— Тебе не понадобятся никакие механические устройства, — спокойно проговорил Локи. — Ты можешь все сделать, не сходя с места.
— Сумасшествие какое-то… Где эти оголодавшие ублюдки… почему я их не вижу…
— Они близко. Боятся. Слышат запах оружия. Но голод сильнее. Буди летуна.
— Но как?
— Ты умеешь!
— Что за чушь?
— Я инициировал тебя тогда в туннеле, пока ты лежал без сознания…
— Что ты со мной сделал?
— Искусственно ввел в состояние глубокой комы, — как ни в чем не бывало признался Локи. — Только так можно было добраться до твоего дара. Я кое-что поменял внутри тебя, и теперь ты можешь управлять некоторыми видами мутантов, как это делает Смотрящий. Ты стал сильнее. И ты поможешь мальчику.
— Господи, да как же я ему помогу, если даже себя
— А ты попробуй!
Казалось, в голове взорвалась световая граната. Рухнув на колени, апологет обхватил противогаз руками.
«Это страна чудес… — словно мантру, мысленно повторял он, — страна безумных чудес… Нужно всего лишь пожелать… правильно пожелать, и тогда все сбудется… Дорога из желтого кирпича выведет к свету… к спасительному белому свету… за которым надежда… раскаяние… прощение… новая жизнь».
И тогда это произошло. За спиной выросли огромные могучие крылья. Окружающий мир сделался черно-белым. Крепкие лапы с загнутыми вовнутрь когтями понесли тяжелое тело к краю заснеженной крыши. Мощный толчок, и вот Харон уже в небе. Цели подсвечены красным. Те, что поменьше, светятся алым, те, что застыли невдалеке на двух ногах, — темно-багровым.
— Нет, двуногих не трогать!
Летающий монстр безропотно подчинился. Харон наслаждался полетом, плавно взмахивая перепончатыми крыльями, вооруженными острыми роговыми наростами. Он чувствовал себя всесильным. Впервые в жизни. Ведь раньше все было по-другому. Ему никогда еще не удавалось наладить даже малейший контакт с опасными тварями. Да, они сторонились апологета или становились ручными, но ему ни разу не удавалось влезть в их головы или, что еще удивительней, в их тела. Он был слепым беспомощным пугалом, но сейчас все изменилось. Харон получил в дар страшное разрушительное оружие, которое обязательно употребит против своих врагов. Но есть ли у него сейчас эти враги? Внизу, на земле, — несомненно. Но то были безмозглые голодные твари. А как быть с людьми?
— Убей!
Короткого приказа хватило, чтобы летающая смерть продемонстрировала все, на что ее запрограммировала неузнаваемо изменившаяся, изувеченная Катастрофой природа.
Он и сам не понял, как ему удалось снова вернуться в собственное тело. Когда Харон открыл глаза, то увидел падающую откуда-то сверху огромную стремительную тень, разрывающую в кровавые клочья прыгнувшую из-за мертвых деревьев тварь. Перевернув ржавый остов легковушки, летающий монстр ударил длинным хвостом еще двух истошно визжащих хищников, неистово ревя и обдавая горячим дыханием затаившихся неподалеку людей. Людей? Нет, они только выглядели как люди. Два новых биологических вида, один из которых, более совершенный, не знал, что делать со вторым. Уничтожить? Или, быть может, помочь завоевать новый строптивый мир? Завоевать его вместе, а после насмерть сцепиться друг с другом. Ведь конфликт неизбежен. Кажется, неизбежен. Или был один компромиссный вариант?
Локи внимательно следил за побледневшим, скорчившимся на асфальте получеловеком. Ничего, этот справится. Окрепнет. Сейчас он слаб, но со временем поймет, какой разрушительный дар получил безвозмездно. Понимание придет нескоро, но к тому времени он изменится. Станет совсем другим человеком. Прежний Харон умрет, а на смену ему придет жестокое прагматичное существо, способное не только прощать смертельных врагов, но и безропотно жертвовать ни в чем неповинными собратьями ради лучшего будущего. Того будущего, которое сам он никогда не увидит.