Слезинка на щеке
Шрифт:
«Мне, видимо, лучше пойти поискать Фернанду, — сказал он. — Я думаю, она слегка на меня дуется».
Доркас кивнула: «Иди за ней. Я буду ждать вас здесь».
Она смотрела, как он входит в ворота. Силуэт его крепкой, коренастой фигуры мелькнул на фоне слепящих огней.
«Я буду ждать тебя, Джонни», — нежно произнесла она. Такого с ней никогда в жизни не случалось. С теплой волной накатившего счастья ушло последнее напряжение. Джонни никогда не будет торопить, тревожить ее, давить на нее. Она научится от него мужеству, снова оживет, она столько лет не жила.
Она
Несмотря на этот грохот, шаги за ее спиной прозвучали так близко, что она их услышала. Ей бы обернуться, но она не успела. Из темноты протянулась рука и коснулась ее. Она слегка прошлась по ее подбородку, пальцы легко и быстро коснулись ее скулы и скользнули вниз по шее. И пропали.
Только один человек к ней так прикасался. Только один. Это было как в ее кошмарных снах. Крик, который она пыталась из себя выдавить, застрял в горле, застыл там. Ибо ее так сковал внезапный ужас, что она не могла пошевелиться. Затем она вскочила на ноги и яростно обернулась. Вокруг были только посторонние, их глаза были прикованы к полыхающему замку. Но он был там, он ее касался. Она узнала его.
Глава 13
Ничего не соображая, Доркас рванулась к воротам замка. Высоко наверху погасли огни, и все озарило мягкое золотое сияние. Музыка стала громче, и голоса слились в финальном аккорде. Но она не слышала ничего, кроме отчаянного крика своей души.
Фернанда и Джонни подошли к воротам как раз, когда она до них добежала. Она подбежала к нему, и он ее обнял, чтобы унять ее дрожь. Он ничего не говорил, только спокойно обнимал ее, в то время как Фернанда пыталась задавать вопросы.
Наконец Доркас смогла выдавить из себя слова: «Это был Джино. Он ко мне прикоснулся. Он протянул руку и прикоснулся ко мне в темноте. Я знаю, что это был Джино!»
«Я уже видела у нее такие припадки, — сказала Фернанда. — Нам надо немедленно доставить ее в отель».
Доркас накинулась на нее: «Не смей со мной так разговаривать! Вот, оказывается, что ты от меня скрывала. Ты все время это знала— что Джино жив. Он коснулся меня — я знаю, он коснулся меня!»
«Ты совершенно сошла с ума, — сказала Фернанда. — Если ты не прекратишь это, я вызову врача».
«Оставь ее в покое, — резко оборвал ее Джонни, в первый раз на памяти Доркас. — Ты видишь, что с ней что-то случилось».
«Я знаю, что с ней случилось», — она так крепко сжала руку Доркас, что сопротивляться было бесполезно. В ее голосе звучала неколебимая решимость.
Доркас обнаружила, что ее тащат по направлению к машине. Когда они пришли, Джонни заботливо помог ей влезть на переднее сиденье, отправив Фернанду на заднее.
«Не переживай, — сказал он. — Ты теперь не одна, ты знаешь. Я все время буду с тобой. Ты пережила сильный испуг, но ты не должна допустить, чтобы это разрушило уже достигнутое».
Несмотря на его заботу и теплоту, она по его тону поняла, что он не верит, что это действительно был Джино. Ничего не оставалось, как взять себя в руки, полагаться только на себя. Она ни секунды не сомневалась в том, что произошло. Сейчас она имела дело с реальностью. Смятение, неуверенность в себе — все это ушло. То, что случилось, превзошло самые страшные ожидания.
В отеле Фернанда не позволила ей пойти в ее комнату одной.
«Сегодня ты должна остаться со мной, — постановила она. — Мы не можем тебе позволить пугать Бет, когда ты в таком состоянии».
Она снова повторила слова Джино, сказанные им когда-то— предупреждение, что Бет нужно оберегать от матери. С этим Доркас уже встречалась, и она опасалась, что это вновь приведет к тому, что она будет беспомощно биться о стены, которые станут ее тюрьмой. Но теперь рядом был Джонни. Джонни этого не допустит, хотя, по-видимому, он пока тоже не в силах противостоять Фернанде.
В комнату Фернанды перенесли вторую кровать. Ванде приказали собрать и перенести вещи Доркас. Джонни задержался, помогал чем мог, он выглядел не на шутку встревоженным. Доркас сидела на стуле и смотрела на них. Слезы на ее щеках высохли, и она успокоилась.
Один раз Фернанда остановилась рядом с ней и беззлобно сказала: «Доркас, дорогая, мы не сомневаемся, что тебя что-то действительно испугало. Но тебя мучает именно твоя интерпретация случившегося. Любой игриво настроенный мужчина может пристать к одинокой красивой девушке».
«И потом мгновенно испариться?» — спросила Доркас.
Фернанда пожала плечами: «Кто их разберет, этих греков? Но решить, что это был Джино — о, дорогая, это уж слишком!»
Доркас ничего не ответила. Никто, кроме Джино, не знал этой ласки — первые месяцы это было знаком его любви, а впоследствии изощренным издевательством.
Порывшись в своей аптечке, Фернанда вытряхнула на ладонь две капсулы из бутылочки. Джонни пошел за водой.
«Тебе поможет хороший сон, — сказала Фернанда-да. — К утру все пройдет. Ты должна сделать это ради Бет».
Она не хотела принимать капсулы. Она хотела подумать, сопоставить, понять. Но нельзя было сопротивляться Фернанде. Силу ее напора может снизить только ослабление противодействия. Взяв стакан воды, она взглянула на Джонни.
«Завтра — в Филеримос?» — спросила она.
Ему явно было не по себе.
«Посмотрим, как ты завтра будешь себя чувствовать. Ты можешь не захотеть поехать, Доркас».
«Я захочу, — сказала она. — Ты мне обещал».
Она чувствовала себя ребенком, выпрашивающим подарок: «Если я буду хорошей девочкой, ты подаришь мне гору». В ее убежденности, что ей обязательно надо отправиться на гору Филеримос, логики было мало. Она знала только, что это был активный шаг, хоть что-то действенное в ситуации, когда невозможно бороться по-другому.