Слезы Авраама

Смит Шон

– Грусть, - ответил Карлос.
– И гнев. Сильный гнев.

– Ага, - согласился Генри. Он был разозлен и сломлен. Об этом было неприятно вспоминать.

– А, вот, им плевать, - сказал Мартинез.
– Им плевать на чьи-то жизни. Им насрать на то, что они сравняли с землей целый город, что убили ту семью в фургоне, что сбросили ядерную бомбу на столицу. На это им насрать. И я задумался. А на что им не насрать?

– Власть, - сказал Генри.

– Деньги, - добавил Карлос.

– Именно. Власть и деньги. До остального

им нет никакого дела. Потому что, если бы было, ничего этого не случилось бы.

– Не догоняю, - сказал Генри.

– Подумай, - сказал ему Мартинез.
– Кто так рассуждает? Что это за люди, которым абсолютно поебать на всё, кроме власти и денег?

– Ну, список выйдет немаленький. Воротилы с Уолл-стрит, политики. Китайцы, может. Русские.

– В точку! Я, может, и тупой громила из Лос-Анджелеса с общественным колледжем за плечами, но я знаю людей. Я вижу структуру. Давайте, подумаем. За последние - сколько?
– пятнадцать лет экономика скатилась под откос.

– Ну, да, - согласился Генри.

– Европу и штаты накрыло мощнейшая рецессия. Мы знаем, каким образом делалось это так называемое "восстановление". Пузырь китайской экономики лопнул и всё стало ещё хуже. Все стали только беднее.

– В основном, - сказал Генри.

– Да, в основном. А кто не стал? Кто живет лучше, чем пятнадцать лет назад? Люди на самом верху, вот кто. Те, кто всю эту систему выстроил ради своей выгоды. У них собственные острова и целые парки частных самолетов. Когда остальные беднеют, они получают баснословные прибыли. И как же они всего этого добились?

– Они умны. И работают больше, чем все остальные, - сказал Карлос.

– Это какой-то предвыборный лозунг, да? Они нас убедили в этом. Несомненно, кто-то, может, и работает больше остальных. Может, кто-то из них безумно талантлив и честно заслужил каждый пенни своего состояния. Но некоторым просто плевать. Именно с ними мы сейчас и воюем. С людьми, которые организовали эту бойню. Что вы, парни, знаете о Гражданской войне?

– В смысле, о первой?
– спросил Карлос.
– Конечно, знаем. Линкольн. Прокламация об освобождении рабов. Геттисбергская речь. Отмена рабства.

– Ага, - кивнул Мартинез.
– А сколько народу погибло в той войне?

– Дай подумать, - сказал Карлос. Его лицо стало темнее, чем обычно, на нем плясали редкие всполохи пламени. Его голос понизился, стал медленнее. Он заговорил, как диктор на историческом канале:

– Гражданская война стала самым кровавым конфликтом на территории Америки. Было убито более чем 650 тысяч человек. Самым кровавым днем той войны стал Энтитем. За один день той битвы погибло больше народу, чем за всю Иракскую и Афганскую кампании вместе взятые.

– В этот раз всё намного хуже, - сказал Мартинез.
– А, ведь, прошло только две недели.

– Я запутался, - произнес Генри.

– Сержант говорит о двух вещах, - принялся объяснять Карлос.
– Во-первых, из-за

того, что поражающая мощь оружия возросла в разы, количество жертв уже больше, чем в первую Гражданскую. А во-вторых, тем, кто за всем этим стоит, глубоко насрать на происходящее. И наша задача - их остановить. Верно, командир?

Мартинез выразительно посмотрел на Карлоса и кивнул.

– Да, Карлос, именно так.

– Гражданская война началась не из-за рабства или этики, - продолжал Карлос.
– Она началась из-за власти и денег. И простые парни по обе стороны фронта, пали её жертвой. У подавляющего большинства солдат Конфедерации никогда не было рабов, но они всё равно воевали. Может, они слушали не того, кого надо, может, шли на войну, потому что ушли их братья и воевать для них стало делом чести. Это были обычные фермеры и издольщики, которые шли умирать ради того, чтобы сохранялось несправедливое распределение доходов.

– Откуда ты всего этого понабрался и кто ты, вообще, такой?
– с усмешкой спросил Мартинез.

– Мне нравится история, - ответил Карлос.
– Люблю читать. Но в армии умом лучше не отсвечивать.

Все трое засмеялись и принялись травить байки о глупых и опасных командирах, с которыми им приходилось служить. В этих историях лейтенанты, капитаны и майоры выглядели полными кретинами. Генри смеялся вместе со всеми и делился своими воспоминаниями, которые мало отличались от остальных. Ему приходилось служить с трусливыми, грубыми и попросту некомпетентными офицерами. На самом деле, смешного в этих рассказах было мало - из-за глупости командиров гибли люди. Разговор свернул в серьезное русло.

– Дело всё в этом, - сказал Карлос.

– В чем?
– спросил Мартинез.

– Те же самые идеи, те же манипуляции, только более широкого охвата, которые вынудили Юг вступить в войну в прошлый раз. Страх, дезинформация, расчеловечивание, сомнительная верность. Братство. Деньги и власть. Но в отличие от того времени, сейчас деньги и власть сосредоточены в руках у ничтожного меньшинства. Но экономика глобальна. Мне кажется, у наших врагов есть недвижимость и в Европе и в Азии. Их вклады и в долларах, и в юанях, и в рублях. Они не хотят терять нажитого и поэтому заставляют людей драться за них. А мы, в ответ, имеем новый "самый кровавый день в истории".

– Извини, - заговорил Генри, - но не всё так просто. Правительство сошло с ума. Оно влезало в наши дела и никто не попытался его остановить. Оно хотело забрать у нас оружие, заставить нас оплачивать жизнь тем, кто ничего не делает. Пособия, социальные программы. Тратят то, что не заработали. И ты не прав насчет Гражданской войны. Ну, первой. Дело не только в...

– Хорошо, Джонни Реб, - сказал ему Карлос.
– Расскажи об этом тем пидорам, которые пытались тебя убить. Тем, кто придет за твоей женой и дочкой. Федералистские газеты и теорию нуллификации обсудим позже. А пока у нас есть враг.