Слезы Авраама
Шрифт:
– Вы о чем?
– Пешком пришел? На самолете прилетел? Телепортировался?
– На машине. Не надо тут дурака валять.
– Сколько у тебя топлива?
– Полный бак.
– Мы её забираем. На базу вернешься на нашей машине.
– Да, пофиг, - ответил полицейский.
***
Генри вел машину через Редлэндс, проезжая мимо полей разлагающегося урожая. Сейчас был сезон сбора клубники, но работать в поле было некому, равно как и некому было поливать.
Шоссе было практически пустым и Генри прибавил газу. В груди ныло, он был полон
Они въехали в национальный парк "Эверглэйдс", пролетев станцию лесничих "Змеешейка" на скорости 100 миль\час.
По обе стороны от шоссе простирались бескрайние травяные луга. Генри удивлялся тому, как такое дикое и нетронутое место могло находиться совсем рядом с мегаполисом, вроде Майами. Коричневые и зеленые стебли меч-травы колыхались на ветру, среди них, как островки в море, располагались деревянные подвесные лавки. Из воды выпархивали и куда-то улетали змеешейки. В траве важно прогуливались олени. У обочины дороги лежали, свернувшись, аллигаторы, похожие на старые покрышки, иногда они выбирались на середину дороги, и Генри приходилось их объезжать.
На возвышениях Генри заметил несколько палаток. Их яркая окраска резко контрастировала с зеленым морем.
Он молился о том, чтобы они смогли найти лодку в бухте Фламинго. Если лодки не будет, он возьмет каноэ и всё равно доберется.
– Надеюсь, майор не пойдет именно туда, - заметил Карлос.
– Он понятия не имеет, куда мы направляемся, - ответил Генри.
– Будь уверен, он ничего просто так не оставит.
– Да, я понял, не надо было так поступать.
– Всё будет путём, - сказал Уоллес.
– Он очнется с головной болью и в плохом настроении. Всё утрясётся.
Генри хотелось верить, что Уоллес прав. Впрочем, майор тревожил его меньше всего.
***
Им повезло. "Отказ от той лодки был сродни просветлению. Посмотрим, не отвернулась ли от нас удача на этот раз".
На берегу собрались сотни сбежавших из пригорода людей, образовав некую общину. На парковке подростки играли в футбол. Детишки помоложе бегали повсюду и резвились с водяными пистолетами. В воздухе стоял запах жареной рыбы и моря.
К ним, улыбаясь, подошел человек, одетый в форму лесничего. Он был похож на вышедшего в отставку военного.
– Привет, - сказал он.
– Военные?
– Так точно, - ответил Генри.
Карлос, Уоллес и МакКой вышли из машины и выгрузили из багажника рюкзаки с оружием и амуницией.
– Тут ничего нет, - сказал внезапно помрачневший лесничий.
– Каждый здесь занимается своими делами. Помогает ближнему. Нам тут стрельба не нужна. Здесь полно детишек, семей.
– Понимаю, - сказал Генри.
– Мы здесь не задержимся. Нужна ваша помощь. Нам нужна плоскодонная лодка. Срочно.
– Топливо у нас очень ограничено, - возразил мужчина.
– Приходится на всём экономить.
– Повторяю, - Генри старался держаться спокойно.
– Это очень срочно.
– А куда вам нужно?
– Я
Лесничий долго смотрел на Генри, затем кивнул.
– Хорошо, я отвезу вас, куда нужно.
– Спасибо огромное. Но лодку я бы хотел арендовать.
– Хм.
– Для вашей же безопасности.
Вокруг них собиралась толпа. Генри понизил голос:
– Могут пострадать люди. Нам срочно нужно уходить.
– Хорошо, - вздохнул мужчина.
– Всё равно, я уже слишком стар, чтобы ввязываться во всякие передряги. Надеюсь, оно того стоит.
– Так и есть.
– Но бак смогу заправить только наполовину. Этого хватит?
– И сколько мы на нем пройдем?
– Миль пятьдесят или около того.
– Этого хватит. Спасибо.
***
Лодка была прекрасно оборудована для рыбалки, идеально, чтобы добраться до Адской бухты. Генри помахал на прощание лесничему и прибавил газу. Он был, практически, дома.
Он подставил лицо ветру и теплому солнцу и отряд тронулся в путь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТА Я
Есть смерть, а есть "смерть"
Джек Страйкер неплохо устроился в новом доме. Он рыбачил у причала, сидя в удобном кресле, греясь под солнечными лучами. Он пожевал вяленой оленины и теперь дремал, наслаждаясь сухой одеждой и весом АК-47, который оставил ему великодушный Койот МакКлауд.
Порез на шее болел и гноился. Впрочем, Страйкер о нем не беспокоился, он принял антибиотики, которые, также, завещал ему прежний хозяин.
Он решил, что именно так и будет жить, когда всё кончится. Ни людей, ни шума. Он видел, что этот мир обманывал его с самого рождения. На каждом шагу его толкали, пихали и ставили подножки, поэтому он был вынужден делать то, чего не хотел. Он был не виноват. Этот мир был злым и жестоким и, чтобы выжить, приходилось убивать. Но это заброшенное место казалось ему раем.
Он был уверен, что его тяга к насилию была вызвана другими людьми, а не им самим. Если бы ему постоянно не досаждали, он мог стать кем-то другим. Может, хирургом. Или тихим отшельником, живущим в местечке, вроде этого. Но ему без конца причиняли боль, пока он не перестал чувствовать её. Не перестал чувствовать хоть что-нибудь. Это на их руках была кровь, не на его.
Наверное, только сейчас он чувствовал себя живым в том смысле, какой в это слово вкладывали другие люди. Он мог рыбачить, охотиться, убить аллигатора голыми руками, если потребуется. Для этого ему не нужен был собственный остров или яхта.
Раньше он об этом никогда не думал. Раньше ему постоянно требовалось найти повод, чтобы сделать очередной вдох. Чем-то заинтересовать себя, чтобы погасить боль и усталость. Он прожил жизнь, постоянно борясь за неё, но теперь он был уверен, что проживет её ярко и красочно. Он был взволнован возможностью пережить нечто более значимое. Прожить её, прохаживаясь каждый раз по краю гибели, вне общества, без людей.