Слёзы чёрной речки
Шрифт:
Предчувствуя свое поражение, Сергей кошкой прыгнул под елку и схватил в руки карабин Андрея. Заученно клацнул затвор, но выстрела не последовало: Андрей ловко вырвал оружие из рук и коротко, но очень сильно ткнул прикладом в лицо Сергея. Тот, лишившись чувств, пластом упал на землю.
Федор взмолил о пощаде. Сашка Могила, все это время наблюдавший драку со стороны, громко закричал:
– Мужики, остановитесь! Перебьете друг друга!
Эти слова были решающими. Андрей оттащил Леху от Федора и, заломив руки за спину, уронил на землю:
– Леха, все, хватит!
Алексей с пониманием
Федор и Могила бросились приводить в чувства Ивана и Сергея. Первым приподнялся Иван. Он долго и протяжно стонал от боли, поочередно выплюнув на землю два зуба. Сергея отлили водой. Не в силах подняться, он крутил головой из стороны в сторону, прикладывал к окровавленному лицу ладони и, наконец, собравшись с силами, зло прошипел Андрею:
– Ты мне нос сломал. Теперь, сука, живи и жди! В зону пойдешь… Ты у меня будешь в Магадане лобзиком деревья пилить…
Глава 10
– Маша! А почему Аня все время плачет и плачет? – спрашивала сестру Наташа.
– Не знаю…
– А почему она все время дома сидит и никуда не ходит?
– Не приставай…
– А зачем она себе косу обрезала? А почему вы с ней вчера целый день в бане плакали?
– Тебе показалось. Мы не плакали. Это кот мяукал. Отстань… – темнела лицом Маша, стараясь отделить страшную тайну не только от сестренки, но и от окружающих ее людей. Всегда ласковая, нежная и словоохотливая Маша была хмурой и сердитой. Строгий взгляд прищуренных глаз из-под изогнутых бровей привел девочку в замешательство, и Наташка поняла, что сейчас к сестре лучше не приставать. Ухватив свою любимую, сшитую из тряпок куклу Варю с пучком приклеенных к голове конских волос, девочка нахмурилась и попятилась к двери:
– Пошли, Варя. Никто нас здесь не любит. Одна ты у меня осталась подруга – самая верная и самая надежная. А Машка нам больше не подруга.
Закрывая дверь избы, Наташка все-таки решила хоть как-то насолить сестре за обиду. Из сеней просунула голову назад и торопливо выпалила:
– Не хочешь говорить – грядки будешь полоть одна. Я тебе помогать не буду!
Девочка бросилась бежать на улицу и, опасаясь наказания, залезла в густую непролазную крапиву за углом соседского дровянника. Ее ожидания были напрасными: Маша не побежала вслед за ней и не стала искать проказницу. Наташка, успокоившись, стала отдирать от себя и от Варьки липкие шарики семян репейника.
На улице – никого. Не зная, чем заняться, Наташка посадила Варьку на камень и принялась кормить ее из палочки придорожной глиной. Но в этот день Варька была упряма, она не хотела есть кашу. Наташка встала и осмотрелась вокруг, решая, куда бы пойти.
И тут она вспомнила, что все ее ровесники сейчас разрешают спор, возникший между Колькой Ивановым и Сережкой Петровым: превратится Колька в коня или нет, если выпьет воды из следа от конского копыта? Сережка говорит, что может. Колька подобное превращение категорически отрицал. Сережка уже учился в пятом классе. Колька – всего лишь в третьем. Затянувшийся спор перерос во всеобщее обсуждение: всем было интересно, чем закончится дело. Девочкам очень хотелось узнать, кем будет Колька после превращения –
Поспорили на интерес. Со своей стороны Колька выставлял найденный в земле обломанный клинок, который, без всякого сомнения, выронил из рук убитый красноармейцами колчаковец. Сережка предлагал пустую жестяную коробку из-под леденцов монпансье, в ней бабка Акулина хранила письма сына, не пришедшего с Гражданской войны.
Обжигающая мысль о том, что превращение может произойти без нее, придала Наташке такой взрыв энергии, которому мог позавидовать любой человек во всем Чибижеке! Крепко зажав Варьку под мышкой, она выскочила на дорогу и засверкала пятками по улице.
Все ее сверстники должны были находиться у реки, где за высоким неприступным забором разместилась обширная понуровская конюшня. Девочка прибежала вовремя и успела принять участие в обсуждении важных вопросов: когда надевать на Кольку уздечку – до того, как он будет пить из конского копыта, или потом, после превращения. Сашка Лихоузов тряс в руках украденной на конюшне сыромятной упряжью, дожидаясь слова старшего над детворой.
– Потом… – сказал свое заключительное слово Сережка.
– А мы его поймаем? А вдруг рванет через забор? Кто его потом будет объезжать?
– Не рванет! Забор высокий! Да и конь будет понятливый, с Колькиными мозгами.
Сережа продолжал наслаждаться наивностью обманутых детей, а затем повернулся к Кольке и потребовал:
– Колька! Давай клинок! Превратишься в мерина – чем будешь отдавать? Копытами?
– А где банка из-под леденцов? – в свою очередь потребовал Колька, ухватившись за рубаху, под которой была спрятана обломанная шашка.
– Сказал вечером – значит вечером!
Колька скривил лицо, полез рукой под рубаху и при всеобщем восхищении передал в Сережкины руки четвертину полотна казачьей шашки. Взявшись за костяную ручку, Сережка торжественно поднял над головой легко добытое обманным путем оружие, со свистом разрезал воздух и, предусмотрительно спрятав клинок в штаны, коротко скомандовал:
– Ну вот. Теперь пей из копыта. Сразу же конем станешь!
Колька встал на колени и, склонив голову к отпечатавшемуся на глине конскому копыту, принялся пить грязную воду.
Когда жижа исчезла, он гордо приподнял голову и, с недоумением посмотрев на Сережку, спросил:
– И где твое превращение?
– Наверное, след не волшебный. Пей из следующего копыта, – с иронией предложил Сережа, едва сдерживая смех.
Колька послушно продвинулся к следующему копыту, однако и на этот раз ничего не произошло.
– Ну и что? Может, еще одно копыто осушить? – спросил Колька, вставая на ноги. – Врешь ты все, это сказки, что можно в коня превратиться!
Сережка захохотал, закрутился волчком на одной ноге, затараторил распространенный в кругу детворы стишок:
– Обманули дурака на четыре кулака! А на пятый кулак вышел Колька-дурак!
– Обманул, да? Когда банку принесешь? – с обидой в голосе спросил Колька.
– Банку? Какую банку? Нет у меня никакой банки!
– Тогда давай назад саблю! – не унимался Колька.