Слёзы чёрной речки
Шрифт:
Наташка перестала плакать, шумно вздохнула и, посмотрев на Кольку, улыбнулась. Она не могла что-либо сказать ему в ответ, так как не знала слов признательности. Но взгляд девочки говорил о многом: об искренней благодарности, о настоящей преданности, о чистой, светлой дружбе и еще о многом другом, что только может сопутствовать этой дружбе в счастливом, безмятежном детстве.
Глава 11
Вечернее солнце скрылось за неоглядными макушками высоких гор. Вытянувшиеся тени принесли за собой прохладу, неторопливо поплывшую по глубокому балахтисонскому ущелью навстречу каравану. С каждым поворотом конской тропы, копировавшей изгибы прорезанного водой лога, ход становился труднее и сложнее. Болотистые мочажины топили лошадей по колено, каменистые отмели сбивали натруженные ноги уставших животных. Отвесные скалы-прижимы заставляли переходить караван с одного берега на другой, и на это тратилось драгоценное время.
Немногочисленные притоки-ручейки, несущие свою силу в Балахтисон, говорили об окончании тяжелого пути – река с каждым километром становилась все уже. До устья Павловки оставалось небольшое расстояние.
Наконец Марат закрутил головой, зашевелил ушами, с шумом вдохнул встречный воздух. Предупреждая Андрея о приближении к жилью человека, животное всхрапнуло и прибавило шаг.
Андрей почувствовал запах дыма, с облегчением выдохнул:
– Наконец-то пришли!
Как всегда, первыми караван приветствовали собаки. Предупреждая хозяев о приближении людей, они с лаем бросились к ногам лошадей, но, услышав знакомое приветствие, радостно закрутили крючковатыми хвостами.
Из приземистых землянок показались испуганные лица старателей. Узнав парней, золотари заулыбались, выскочили навстречу каравану, расспрашивая на ходу о чибижекских новостях.
Не останавливаясь, Андрей подъехал к большому бревенчатому складу и у коновязи спешился.
Их уже ждал управляющий прииском. В отличие от старателей, он был одет в более чистый, не испачканный землей, но заношенный до дыр пиджак, модное красноармейское галифе, сморщенные в гармошку яловые сапоги и видавшую Колчака, измятую в блин фуражку с алой звездочкой над козырьком.
– Почему так долго? Вон Сашка Могильников с поручными уже час как пришли. А вы где шлялись? – спросил он, помогая Андрею снимать с лошадей груз.
– У Вербы подкова отпала. Пришлось на ходу ковать, – не поднимая головы, соврал Андрей и понес вьюк с продуктами на весы.
– Ба! Леха! А это что у тебя под глазом? Никак, кто титьку подсадил? – воскликнул управляющий, приветствуя подъехавшего Леху.
– Сучком по глазу хлопнуло… – хмуро ответил Алексей, грузно свалившись с лошади.
– Ну-ну… То я и смотрю, у аньжинеров тоже рожи синие. Никак, в дороге дрались? – настаивал управ и внимательно посмотрел на Андрея. – Андрюха! И у тебя не ухо, а пельмень! Тебе тоже сучком досталось?
– Нет. Меня слепец, зараза, хватанул. Жало, как у осы! До сих пор мозги кипят, – сказал Андрей и, переводя разговор на другую тему, поспешно спросил: – Продукты будешь принимать по описи или поверишь на слово?
– Конечно, по описи. Порядок есть порядок. Сейчас Михалыча кликну, и будем груз взвешивать, – сказал управляющий и закричал громким, пугающим эхо голосом: – Михалыч! Ходи сюда! Товар из Чибижека прибыл!
На его клич из землянки выглянул низкорослый бородатый мужик – приисковый завхоз, посмотрел на обоз оценивающим взглядом и тут же поспешил к складу.
Разгружать продукты вызвалось сразу несколько старателей. Золотари знали, что помимо продуктов привозит караван, они проворно сняли с лошадей тяжелый груз и, весело подталкивая друг друга явно нелитературными репликами, перетащили увесистые поняги к весам.
Михалыч неторопливо, выдерживая марку, тщательно взвешивал и записывал в накладную вес и количество привезенных продуктов. В ожидании своей минуты старатели терпеливо топтались неподалеку, пока наконец-то Михалыч не соизволил произнести радостную для людей тайги фразу:
– Спирт привез?
– Да, – сухо ответил Андрей и, улыбнувшись заволновавшимся старателям, добавил: – Двадцать литров.
Старатели наперебой заговорили:
– Михалыч! Кузьмич! Выдели горло помочить! Уж две недели всухаря сидим! У Гришки Сохатого вчера был день ангела! Отметить надо!
– У вас каждый день у кого-нибудь что-нибудь да случается. Вам хоть каждый час наливай по стакану – и будет праздник! – с напускной строгостью противился управляющий. Однако его капризы длились недолго: по лицу было видно, что он и сам не прочь поправить здоровье. Потоптавшись на месте около минуты, он расцвел в довольной улыбке и коротко взмахнул рукой:
– На всех пять литров!
Истосковавшиеся по людям, уставшие от тяжелой работы мужики закричали, засвистели на всю тайгу:
– Братцы! Кончай работу! Бросай золото! Айда в барак – пить будем! Гулять будем! Эх, Андрюха! Леха, золотые вы наши! Молодцы! Ай да парни – праздник привезли!
Андрей и Леха сразу же стали желанными гостями, лесными братьями и «мужиками одной золотой крови». Их обнимали, пожимали руки и зазывали на ночлег в любой из двух больших бараков.
Кто-то снимал с лошадей седла, кто-то накрывал мокрые спины уставших животных теплыми потниками, загонял их в небольшой пригон с летней, тесовой конюшней. Трое старателей тащили огромные охапки свежескошенной травы. Еще двое разводили едкие дымокуры, которые, обволакивая дымом лошадей, разгоняли мошкару и комаров.
– Андрей, подойди ко мне, – остановил парня управляющий после некоторого раздумья. – Карабин казенный?
– Да. Дядька Федор дал. Завтра хочу на беловскую мочажину заглянуть. Может, зверя добуду, к покосу не помешает, – ответил Андрей.
– Вот что я скажу. Поставь его на ночь в склад. Не дай бог, кто по пьянке стрелять возьмется! Пьяный старатель – дурак! Ничего не понимают. Затеют драку – и до смертоубийства. Мне потом отвечать. Утром пойдешь – заберешь. Если меня не будет, знаешь, где ключ висит. Впрочем, Тимоха все равно будет склад охранять, – проговорил Кузьмич и прикрикнул на сидевшего у склада на кедровой чурке часового: – Тимоха, сучий кот! Выпьешь стопку – под суд отдам!
Тимоха вальяжно встал и блаженно развел руками:
– Обижаешь, начальник. Как можно! Я же знаю, что там не только продукты лежат…
– Вот-вот, и я про то же! Заснешь – по роже получишь! И пристегни к винтовке штык! И делай так, как положено! Не сиди на чурке! И не кури во время несения караульной службы! Понял?
– Понял, начальник, – угрюмо ответил Тимофей и, взяв за ремень трехлинейку, повесил ее на плечо.
Управляющий убрал карабин Андрея в склад и закрыл бревенчатое помещение на большой амбарный замок.