Слёзы чёрной речки
Шрифт:
– Вот это да! Вот это я понимаю улов! Есть на что посмотреть!
Но напрасно Леха в этом месте вытягивался в струнку в надежде увидеть добычу. Здесь невозможно было увидеть не только играющих хариусов, но и неглубокого, каменистого дна золотоносной реки. Как при весеннем паводке, по извилистому руслу непроглядной массой шла желто-грязная муть, что являлось одним из характерных свидетельств качественной работы старателей-лоточников, отмывающих золотоносную породу от грязи и песка вверху по Чибижеку и его многочисленным притокам.
Андрей, понимавший настроение и желание напарника, тут же взял на вооружение данное обстоятельство, что могло помочь дальнейшему
– Здесь ты ничего не поймаешь! Видишь, какая грязная вода? Если ты со старателями по приискам трепаться не будешь, на устье Калпы остановимся на час-полтора. Там вода чистая, рыбы много, вот и порыбачишь вволю!
Леха, окрыленный надеждой, растянул губы в довольной улыбке, но для виду возмутился:
– О чем мне со старателями говорить? Что они мне, родня? Да я и коня не остановлю – проеду мимо!
В воздухе запахло дымом, из-за поворота показались первые отвалы Николаевского прииска, берущего начало от устья небольшого притока с редким и незабываемым названием Карга. Почуяв человеческое жилье, лошади потянули воздух, застригли ушами и в надежде на предстоящий отдых пошли быстрее. Но Андрей осадил своего Марата убедительными словами:
– Не торопись, береги силы. Нам еще идти очень далеко. Здесь останавливаться не будем.
Умное животное, понимая своего хозяина, согласно дрогнуло гривастой шеей и с шумом всхрапнуло чувствительным носом. На это своеобразное приветствие откликнулись разномастные собаки, выбежавшие навстречу каравану от крайних землянок.
Двое бородачей, сидевших под летним навесом на толстых кедровых чурках, узнав Андрея, заулыбались.
– Андрюха! Ты ли это? А это под кем кобыла кряхтит? Леха! Вот те на, опять комаров поехал кормить? Давай-давай, пусть кровь тебе лишнюю выпьют, а то морда красная, видно, жизнь впрок идет. Кому продукты? Давай к нам на склад, а то у нас перловка кончается! – наперебой заговорили старатели, протягивая парням повидавшие и прочувствовавшие не одну тонну земли набухшие мозолями руки.
– Нет, мужики. Вам продукты завтра привезут. А нас с Лехой управляющий в Павловку отправил – успеть бы до вечера добраться. Назад пойдем – остановимся, – пообещал Андрей и взял в руки уздечку.
Продуктовый караван тронулся с места и, поспешно оставляя за собой очередные пяди изрытой конскими копытами тропы, скрылся за поворотом.
Однако дружелюбные приветствия старателей не закончились.
Так как прииск Николаевский-Карга славился довольно богатыми залежами золота, то на нем старалась многосотенная армия соискателей синей птицы удачи. Небольшая таежная речушка, как и вся пятидесятикилометровая пойма реки Чибижек, была изрыта многочисленными шурфами, штольнями и не поддающимися нормальному человеческому восприятию отвалами перемытой земли. Десятки, сотни километров водоотводных каналов и колод дополняли картину сибирского Клондайка. Одна-единственная конская тропа, или, точнее сказать, дорога жизни приисковых старателей, во многих местах проходила неподалеку от старательских сооружений. Люди, работавшие на шурфах, лотках, колодах, не могли пропустить без внимания никого из проходивших или проезжавших мимо. А уж если таковым являлся Леха, то тем более. Многие уже знали о событиях, недавно приключившихся с ним в поселке, поэтому язвили:
– Леха! Как петушок, поет?
– Много ли везешь для старателей соли в…?
Окрещенный Блаженным, что в понятии старателей подразумевалось как безобидный, Алексей отмалчивался и отводил глаза в сторону
Из-за очередного поворота вновь пахнуло дымком незатейливого костерка. У огромного отмытого отвала расположилось наспех оборудованное cтановище старателей: приземистая землянка, летняя крыша и длинная смотровая водозаборная колода. Во главе колоды двое бородачей, проворно мелькая руками, крутили вороток, выдавая из неглубокого шурфа очередную порцию золотоносного суглинка. Еще двое, запустив в ледяную воду жилистые руки, разбивали и размалывали в колоде отмываемую землю. Неподалеку в густом пихтаче слышался стук топоров, видимо, еще несколько старателей подготавливали лес на крепи шурфа.
Андрей знал одного старателя и предупредительно поздоровался с Петровичем, еще не доезжая до участка. Тот бросил свое занятие и поспешил навстречу:
– Ба! Андрейка! Здорово живешь! Закурить найдется? – Андрей остановил Марата и неторопливо посмотрел на Леху, который с большой неохотой полез в карман за кисетом.
Завидев греющий душу старателя знакомый жест, все мужики поспешили за Петровичем и без лишних разговоров, как будто Петрович просил закурить для всей бригады, протянули натруженные тяжелой работой руки к Лехиному кисету. Завернув большие, по мнению Алексея, самокрутки, затянулись дымом и, как подобает, стали восхвалять табак и конечно же его хозяина. Лехина рожа расплылась в довольной улыбке, потому что так, как хвалили его старатели, его еще никто и никогда не хвалил.
Однако слова имели оборотную сторону. Задабривая простодушного коногона, старатели вытащили из кисета большую часть табака. С прискорбием обнаружив, что осталось всего лишь на несколько закруток, парень торопливо спрятал кисет.
По неписаному распорядку делать привал на половине пути караван остановился на двухчасовой отдых и обед в устье Калпы. Подогнав лошадей к большой перевалочной избушке, парни привязали уставших животных к коновязям, сняли груз и, протерев мокрые от пота спины травой, накрыли их тонкими суконными потниками. Пока Андрей разводил костер, Леха притащил из тайги несколько гнилых пеньков и нарвал огромную охапку разросшейся по поляне травы-дурнины. От уложенных в огонь гнилушек на сбившихся в плотную кучу лошадей повалил густой и едкий дым. Почувствовав временное облегчение, бедные животные едва не наступали в костер, который в данный момент играл роль спасителя от сотен, тысяч мокриц, ненавистных комаров и болезненно жалящих паутов.
Посмотрев на умильное лицо замеревшего в ожидании разрешения Лехи, Андрей улыбнулся и махнул рукой: «Давай!» Тот схватил топор и бросился к тальникам, надеясь отыскать необходимое для рыбалки удилище.
– Леха, стой! – остановил мечущегося по кустам товарища Андрей и на немой вопрос показал пальцем в сторону зимовья. Там у прирубленных сеней стояли три длинных, потемневших от времени удилища. Леха благодарно улыбнулся и, поочередно взмахнув каждым из них, выбрал нужное. Теперь оставалось подцепить мушку и леску.
Четыре мушки-обманки, которые считались богатством, сравнимым с графским состоянием, у него есть. С леской дело обстояло еще проще, так как в караване было шесть конских хвостов. Выбирай любой!
Посмотрев наметанным глазом, Леха подошел сзади к грязно-белой кобыле с весенним названием Верба. Погладив ничего не подозревающее животное по крупу, отчаянный рыболов намотал на кулак добрую прядь лошадиного хвоста и резко дернул. От боли кобыла присела, но тут же, выпрямившись, лягнула обидчика. Леха никак не ожидал такого поворота событий, удар пришелся в пах… Лицо парня перекосилось от боли.