Слезы, летящие к небу
Шрифт:
Удивительный случай молитвенного общения с усопшими описывает митрополит Сурожский Антоний. Однажды к нему обратился человек, который во время войны случайно застрелил любимую девушку, свою невесту. Одним выстрелом он разрушил все, о чем они так много вместе мечтали. Счастливую жизнь после войны, рождение детей, учебу, любимую работу… Все это он отнял не у кого-то, а у самого близкого и дорогого человека на земле. Этот несчастный прожил долгую жизнь, многократно каялся в своем грехе перед священниками на исповеди, над ним читали разрешительную молитву, но ничего не помогало. Чувство вины не уходило, хотя со времени того злополучного выстрела прошло почти шестьдесят лет. И Владыка Антоний дал ему неожиданный совет. Он сказал: «Вы просили прощения у Бога, которому не причинили вреда, каялись перед священниками,
Да и сам митрополит Антоний рассказывал, как в трудные минуты своей жизни он обращался к своей усопшей маме с просьбой помолиться за него, и много раз получал ожидаемую помощь.
Когда-то Владимир Высоцкий пел: «…Наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие – как часовые». Уходя из этой жизни, наши любимые становятся ближе к Господу и могут ходатайствовать за нас перед Ним. Поэтому мы и молимся святым, которые канонизированы Церковью. Но нельзя забывать, что святыми Церковь считает не только внесенных в святцы прославленных угодников Божиих. Святыми в Церкви названы все христиане, освящающиеся Пречистыми Телом и Кровью Христовыми в таинстве Евхаристии. И если наш близкий человек при жизни был членом Церкви, исповедовался и причащался святых Христовых Тайн, тогда у нас нет достаточных оснований считать, что после его смерти он нуждается в нашем поминовении более чем мы в его молитвах за нас. Святитель Киприан Карфагенский писал: …Не должно оплакивать братьев наших, по зову Господа отрешающихся от настоящего века. Мы должны устремляться за ними любовью, но никак не сетовать за них: не должны одевать траурных одежд, когда они уже облеклись в белые ризы.
С любимыми не расставайтесь
Чувства, которые мы испытываем, когда умирает любимый человек, прекрасно выразил в своей «Балладе о прокуренном вагоне» поэт Александр Кочетков.
Как больно, милая, как странно
Срастясь листвой, сплетясь корнями
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой…
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами
Не зарастет на сердце рана,
Прольется пламенной смолой…
Смерть всегда покушается на самое дорогое – на единство нашей любви. Она пытается оторвать от нас тех, кто делил с нами горести и невзгоды, кто наполнял нашу жизнь смыслом и радостью. Мы давно срослись с ними, они стали неотделимой частью нас самих. И теперь, молясь за усопших, мы протестуем, мы просто отказываемся признавать законность и правильность этого разделения любимых людей на живых и мертвых. Бог не создавал смерти, и она не имеет ни силы, ни права на наших близких, потому что у Бога – все живы.
Огоньки свечей, которые мы зажигаем на панихиде, напоминают по форме слезы. Но слеза капает на землю, а пламя свечи всегда стремится вверх. Мы хороним наших близких в могилы, а сердца свои устремляем в небеса, ко Христу и просим, чтобы Он позаботился о тех, кто нам так дорог. А они, быть может, просят Бога позаботиться о нас здесь. Это единство взаимной любви во Христе умерших и живых людей и есть – Церковь Христова.
В том же стихотворении Александра Кочеткова есть еще такие слова: «Слюбимыми не расставайтесь, Всей кровью прорастайте в них!».
Православные христиане не расстаются со своими любимыми даже после их смерти. Каждый день, поминая усопших в своих утренних и вечерних молитвах, мы вписываем их в круг нашей жизни. Как если бы они вдруг уехали в далекий край, и мы просто давно их не видели. Но при этом мы надеемся, мы очень верим, что когда-нибудь обязательно встретимся с теми, кого мы так любим, и кто так любит нас…
Потому что всех нас любит Бог.
Пространство культуры
Апокалипсис начинается в Полдень
В произведениях братьев Стругацких всегда есть какая-то недосказанность, отсутствие ясно выраженного отношения самих авторов к событиям, которые они описывают. Каждый раз, прочитав на одном дыхании очередной их роман, я чувствовал, что хитрые авторы меня опять обманули. Загадав кучу загадок, поставив массу вопросов, подняв множество проблем, они в финале никогда не дают готового решения своих ребусов. Наоборот – неожиданная развязка лишь добавляет загадочности, весь сюжет предстает совсем под другим углом зрения, но проблема все равно остается проблемой, а тайна – тайной. Вздохнуть с облегчением и сказать себе: «Ну вот, наконец-то все стало понятно!» – читатель Стругацких не сможет никогда, поскольку каждый их ответ порождает множество новых вопросов.
Наверное, по этой самой причине Стругацкие всегда были желанной мишенью для критиков самого разного толка. В советские времена литературоведы упрекали их в недостаточном соответствии Мира Полудня коммунистической идеологии. И это отчасти было верно, поскольку в Мире Полудня действительно нет комсомольских собраний, горкомов партии и всепланетных Ленинских субботников.
Зато уже в наше время мне не раз приходилось читать статьи авторов-христиан, которые технично, со знанием дела обличают Мир Полудня за его абсолютную безрелигиозность. И это тоже – правда. В мире Стругацких религия присутствует лишь на отсталых планетах, да и то – в карикатурных формах, вроде культа «святого Мики» в Арканаре. Земляне-коммунары не только не верят в Бога, но даже малейшей потребности в такой вере не испытывают. Для верующих людей такой вариант «светлого будущего человечества», безусловно, неприемлем, поскольку христианское понимание счастливого будущего подразумевает отношения Бога и человека с точностью до наоборот: «…Будет Бог все во всем» (1 Кор. 15, 28).Все бедствия людей во все времена имеют, по христианскому вероучению, одну причину – отпадение сотворенного человека от своего Творца. Следовательно, построить рай, в котором нет Бога, человечество никогда не сможет по одной простой причине: ведь Рай – это, собственно, и есть присутствие Божие, где Бог – там и Рай. По-другому не получится.
И с этой позиции творчество Стругацких – идеальная мишень для любого верующего критика, который захочет попрактиковаться в доказательстве несостоятельности безбожного рая на Земле. Поводов к этому в цикле о Мире Полудня более чем достаточно.
Все это правильно. Но мне такой взгляд на творчество Стругацких кажется столь же однобоким и ущербным, как и былая критика их творчества со стороны коммунистических идеологов. Здесь упускается из виду один очень важный момент: все аргументы и факты, все этические и социальные противоречия Мира Полудня, которыми так лихо оперируют критики, взяты ими не откуда-нибудь, а из произведений братьев Стругацких. И рассыпаны эти противоречия по Миру Полудня не кем-то посторонним, а – щедрой авторской рукой. Так неужели же такие умные люди, как Стругацкие, не видели в своих работах нестыковок, очевидных для любого внимательного читателя? Сильно в этом сомневаюсь.
Главное открытие Стругацких
Нет, я, конечно, не собираюсь утверждать, будто братья Стругацкие – тайные христиане. Канонизировать их сквозного героя Леонида Горбовского (выражающего этические принципы самих писателей) было бы так же нелепо, как, например – принимать Максима Каммерера в комсомол. Просто Мир Полудня, на мой взгляд, – не утопия, и уж тем более – не замаскированная антиутопия. Это, скорее, некий мысленный эксперимент, результаты которого оказались неожиданными даже для самих авторов.