Слезы Магдалины
Шрифт:
Отвернулась, закусила губу.
– Да ладно, я не злюсь. И договор наш прежний в силе остается.
Вздрогнула, не ожидала подобного. Но сдаваться не собиралась:
– Конечно, в силе. Я ведь позаботилась, чтобы иного варианта не было. Я предусмотрительная, Владичек. Так зачем ты пришел?
Совсем другой Влад представлял себе эту беседу. И удивлялся, не столько разговору, сколько изнанке жизни, на которую ему вдруг позволили заглянуть.
– Твоя подруга. Та, которой письма приходят. Мне нужно с ней поговорить. Сможешь устроить?
Ожидал:
– Без проблем. Только ты держи себя в руках, ладно?
Она была длинной, как путь от Владивостока до Москвы. Ноги, руки, даже шея с нелепо крохотной для такого тела головой.
– Знаете, это... это просто невыносимо! – пожаловалась она, опираясь острыми локтями на стол. И длинные – конечно, какие еще могут быть на этакой девице – серьги качнулись. – Я пробовала договориться по-хорошему, но эта сволочь не желает разговаривать!
От ее дыхания качались листья пыльного плюща. От ее духов задыхались комары. А сам Димыч впадал в сонное оцепенение, не в силах ни ответить, ни хотя бы отвести взгляд.
А женщина-змея не собиралась отпускать свежеобретенную жертву.
– Я так больше не могу! – воскликнула она.
Димыч отстранился, встал было из-за стола, но поскольку вскочила и она, оказавшись на полторы головы выше, сел на место.
– Будьте добры, расскажите поподробнее, в чем проблема?
Говорить нужно вежливо. Девица не из простых, даже странно, что она пришла в участок. Эти с милицией предпочитают не связываться.
Она некоторое время разглядывала Димыча, потом, видимо решив, что отступать уже некуда, полезла в сумочку и извлекла простой белый конверт, который и протянула.
– Вот.
Неужели? Нет, быть такого не может! Чтобы на ловца и зверь... хотя такого зверя не всякий ловец завалит.
Димыч открыл конверт и вытащил сложенную вдвое бумажку. Тонкая, прозрачная, как и та, которая добыта в квартире Серафимы Ильиничны.
«Ведьма, скоро ты сдохнешь».
– Видите? Ну что я ему сделала? На картах погадала раз! Пошутила. Ну слегка выпивши была, так разве это повод? Да, одно или два там понять можно, но чтобы каждую неделю! – Она закатила очи, заморгала часто, сдерживая нахлынувшие слезы. – Ну посмотрите, разве я похожа на ведьму?
Димыч поспешил успокоить:
– Нет, конечно не похожи! Так значит, вы догадываетесь, кто вам шлет эти письма?
Кивнула.
– Очень хорошо... замечательно. А теперь уважаемая...
– Мария. Можно Машенька.
– Машенька, давайте вы мне обо всем расскажете. Подробненько и с самого начала. Идет?
Похоже, день обещал быть удачным.
После отъезда Влада стало как-то не по себе. Алена бродила по дому от стены к стене, трогала влажные, с пузырями обои. Выметала штукатурку из углов, размазывая по полу белое. Пряталась
Зачем Владу столько икон?
Андрей Первозванный.
Католическая Екатерина с колесом и Георгий Победоносец, топчущий змия. Преподобный Серафим и несколько Богородиц с младенцами.
Алена вскочила, поняв, что не в состоянии выдержать перекрестья пресвятых взглядов, и выскочила из дому. Только во двор. Что с ней во дворе случится?
Ничего. И до первого мая время есть.
Приморозило. Чистое небо перебирало звезды, вилорогая луна покачивалась над вершинами деревьев, и зябкий свет шалью ложился на плечи.
Тихо здесь. Мирно. Хорошо.
Алена подошла к забору. Немного постояла, уговаривая себя вернуться, но, вспомнив о печальных ликах многочисленных икон, смело шагнула за калитку.
Просто постоять.
В конце концов, сколько можно трястись?
Она дошла до поворота, оскальзываясь на закостенелой земле, и уже повернула назад, когда из подворотни наперерез кинулась тень. Алена взвизгнула, отскочила и грохнулась на всю спину. Тень же замерла, выгнув спину, уставилась круглыми желтыми глазами и завыла.
– Брысь! – шикнула Алена, сдерживая слезы. Попыталась сесть, с огорчением отметив, что штаны на попе промокли – угораздило же в лужу рухнуть! И куртка, надо полагать, изгваздалась. А все из-за какой-то твари...
Кот выл и рокотал, а уходить не собирался. Был он огромен и черен от носа до ушей.
– Васька! Васька, иродище, вот я тебе! – Женский голос заставил кота примолкнуть, прижав уши к голове, и отступить. – Ах ты скотина этакая... чего человека напугал.
Еще одна тень отделилась от дома, заковыляла по улице, переваливаясь с боку на бок.
– Не бойся, он шальной, но не тронеть. Ох ты, бедная, сильно зашиблася?
– Нет, – Алена встала и принялась отряхиваться.
– Изгваздалася вся. Ну Васька! Ну я тебе!
Женщина погрозила коту клюкой, и Васька, окончательно примолкнув, счел за лучшее ретироваться.
– Чистый бес! А ты пошли, пошли, я тебе помыться помогу. Ты с Мишкою приехамши? Полюбовница? Я-то женку его знаю, она туточки летом была...
– Это моя подруга.
Аленке захотелось стряхнуть руку, вцепившуюся в куртку. Бабка с ее любопытством была неприятна. Но если она уйдет, придется домой вернуться. К иконам. К пустоте и прежним страхам.
– А... подруга... подруга – оно понятное. У меня тож подруга была, так едва мужика не свела. Этим-то чего, махни перед носом юбкой, и рады. Да ты не кривися, я-то жизнь знаю. Гэля я. Собаков не боишься? Мой-то мелкий, але лядащий крепко. Голосистый. Ну кыш! Кыш, я сказала...
Последним в калитку шмыгнул Васька и, вскочив на подоконник, довольно заурчал.
– Ну пошли, пошли, я тебе молочка налью... взяла котенем здохлым, а он и вымахал за год. Ты не гляди, что такой из себя. Ласковый он. Заходь. Чаю попьем. Поговорим. А то ж не с кем тута.