Слезы Огня
Шрифт:
— Я тоже надеюсь на это, — сказала я ответив на слова старика, и взглядом отыскала Булата. Мне неожиданно так захотелось, чтобы он повернулся ко мне, что когда это произошло и наши взгляды встретились, а замерла, глупо улыбаясь, а затем, сама того не понимая, шагнула в сторону мужчины. В его взгляде проскользнуло удивление, а затем он улыбнулся, и я ускорила шаг. Словно кто-то невидимый толкал меня в спину, и я перешла на бег. Люди Булата расступились, пропуская меня через свои ряды, и я остановилась перед их предводителем, глядя пристально в его светлые глаза. Он больше не улыбался. Он смотрел так, что все, кто находился радом с нами, вокруг нас просто исчезли,
— Это неправильно, — отстранился он и без его губ мне стало холодно и добавил, — Завтра вы уезжаете вместе со мной, — тихо и решительно.
Я счастливо кивнула, а за моей спиной Гуннар стоял мрачнее тучи и его друг косился на нас с Булатом совсем не по-доброму.
Дьярви и Хрёдерик остановились на привал у кромки льдов, там, где заканчивались владения его матери Брунхильды и где простирался заснеженный лес, спящий и оттого какой-то зловещий, укрывшийся одеялом из снега и качающий свои длинные ветви лапы в холодной колыбели. Хредерик пролетел над лесом, пока Дьярви преобразившись в человека, разводил костер. Хотя оборотни хорошо переносили морозы, но им иногда требовалась горячая пища, а не сырое мясо, да и припасов, которые нес на своей спине молодой оборотень, хватило бы только на одну остановку.
Хредерик опустился на землю, привычно ударившись об лед темным комком и выкатился под ноги своему спутнику улыбаясь с привычной лукавой усмешкой.
— Нас преследуют, — произнес он, глядя на обнаженного Дьярви, колдующего у огня.
— Я знал, что так и будет, — кивнул молодой мужчина.
— Но ты не знаешь кто! — хитро моргнул человек-сова.
— Асгейр, кто ж еще, — ответил Дьярви и достал из мешка заледеневшее мясо, положил его оттаивать на камень у разгоревшегося пламени.
— Ну, ну, — проговорил Хрёдерик и больше ничего не сказал, протянул свои пальцы к огню.
Дьярви подбросил в пламя валежника, собранного в то время, пока Хредерик исследовал местность и сел прямо на лед.
— Смотри не отморозь себе причиндалы! — хохотнул глядя на него сова.
Дьярви фыркнул.
— Твоей будущей жене не понравится та сосулька, в которую ты имеешь все шансы превратить… — сказал мужчина и осекся на полуслове, глядя на гневное лицо молодого оборотня.
— Все, молчу! — он примирительно поднял вверх ладони и действительно, к удивлению, Дьярви больше не проронил ни единого слова пока они отдыхали и после, когда ели плохо прожаренное мясо оленя. А ведь сова мог многое рассказать мальчишке, только не пожелал. С Дьярви у них всегда были натянутые отношения, да и по правде говоря, совиных оборотней не особо жаловали волки, только Брунхильда поддерживала с ними отношения, да ее самец Хавган. Остальные воротили носы и Хредерик перестал обращать на стаю внимания.
Он сидел и вгрызаясь в мясо крепкими белыми зубами думал о том, что волчица не удержалась и все же последовала за ними. Не иначе как боится за своего щенка. Дьярви силен, но глуп и горяч, как все молодые. Хредерик и сам был таким в его возрасте.
А еще он решил, что ничего не скажет про волчицу ее сыну. Хотела бы, сама сказала.
Глава 6.
Эта ночь должна была быть последней для нас с
Сейчас же, растянувшись на одеяле, я улыбалась, думая о том, что уже завтра отправлюсь в дальнейший путь вместе с Булатом.
— Он так сказал! — вертелась одна мысль в моей голове, — Он хочет, чтобы я поехала с ним. И я, и Нечай! — счастье заполнило мое сердце, грозясь выплеснуться наружу в виде безудержной радости и смеха…
Но как всегда и бывает в жизни, счастье длилось недолго, поскольку посреди ночи меня разбудили, грубо и жестко закрыв чужой ладонью рот и придавив к лавке сильным телом.
Я открыла глаза, испуганно барахтаясь в руках незнакомца, напоминая себе рыбу, выброшенную на берег. Бессильную перед силой природы.
— Если крикнешь, прибью, — прозвучал голос рядом с моим лицом, — Так что сейчас я спокойно убираю руку, и ты слушаешь то, что я собираюсь тебе сказать. Если поняла, кивни!
Я постаралась кивнуть, да получилось не очень похоже, но кажется незнакомца это нелепое движение убедило в моем согласии и послушании, поскольку руку от моих губ он отнял.
— А теперь слушай меня, девка, — лица мужчина не скрывал и я разглядела лицо Гуннарова дружка, да, впрочем, он и не скрывался, — Я не знаю, что такого ты сделала, что мой друг так сильно прикипел к тебе, но завтра ты скажешь своему дружку Булату, что не поедешь с ним. Придумай любой повод, не дурочка ведь. Я отпущу вас из города, чтобы он не заподозрил неладное, но на перекрестке ты и старикашка свернете на тракт, что ведет в лес. Там вас будут ждать.
— Но… — промямлила я и мужчина грубо сдавил мою шею.
— А если ослушаешься, я твоего полюбовничка порешу. И не отнекивайся, что это не правда. Все на дворе видели, как вы миловались… У меня в дружине есть ооччень хорошие стрелки… Так что, вздумаешь взбрыкнуть или пожаловаться, твой Булат не вернется к своему князю, — и меня отпустили.
Мысли взвились вихрем в моей голове. Булат! Булат! Я могла думать только о нем. Этот северянин не шутил, когда угрожал убить посла. Я видела его глаза, спокойные, хладнокровные… Даст приказ и глазом не моргнет, а после все спишут на разбойников, как пить дать!
— Что же делать? — я села на лавке дрожа всем телом, хотя тот, кто угрожал мне уже давно ушел, оставив за собой незакрытую дверь, в которую потянуло неожиданно сквозняком.
Первое желание вскочить и бежать к Булату я отбросила. Рисковать его жизнью я не могла, но как же хотелось пойти и пожаловаться. Упасть на сильную грудь, обхватить руками шею и прижаться щекой, а потом позволить целовать себя до изнеможения, до смертельной и ноющей тоски в самой глубине сердца. И я подавила этот порыв, оставшись сидеть на месте, только волосы откинула за спину.
Умные мысли напрочь покинули мою голову, и я камнем застыла. Голова казалась пустой, горло щемило от грубой руки северянина. Мне стало интересно, знал ли о выходке своего друга Гуннар? Я решила, что вряд ли. При всей своей вспыльчивости, он казался мне человеком честным и уважающим собственное данное слово.
— Не мог он! — прошептала я горько… Или мог? Что я знала про этого бешенного вождя, что так домогался меня. Который перерыл весь город в поисках меня, движимый обычной похотью. В том, что у мужчины не было ко мне каких-либо романтических чувств я не сомневалась. Простая похоть и не более того.