Слезы Огня
Шрифт:
Тот, кто хотел убить его, был специалистом в своем деле и ранее промахнулся из-за чистой случайности. Булат сполз на землю, скрывшись за густой листвой кустарника, что рос рядом. Его невидимый противник медлил, а возможно, не видел Булата. И тогда мужчина стал пристально рассматривать окружавшие его деревья и кусты, надеясь увидеть того, кто так же сейчас искал взглядом его самого.
На какое-то время, Булат и думать забыл о девушке танцовщице и об ее спутнике старке с арфой наперевес. Сейчас у него появилась другая цель — найти и убить человека, посмевшего преступить ему дорогу. Его целью было выжить.
Справа хрустнул под чужим
Булат поморщился от острой боли, едва потянулся пальцами к голенищу сапога. Кусты затрещали, и он приготовился достать нож, чтобы дороже продать свою жизнь, как внезапно тишину леса огласили крики и треск затих, а затем Булат услышал, как кто-то ломится через кусты, зовя его по имени и тот, кто хотел убить его метнулся в сторону. Боль в груди стала сильнее. Кровь вытекала медленно. Стрела прочно засела в груди, застряв в ребрах чуть ниже сердца, а перед глазами стало темнеть, словно небо решило поиграть в ночь.
— Булат! — раздалось почти рядом, и мужчина закрыл глаза, заставив себя плыть по течению прочь от боли.
Последней его мыслью была та, что о Верее.
— Не судьба, — подумал он.
Когда дружинники нашли своего предводителя, тот лежал без сознания на земле. Один из них опустился с ним рядом, остальные — трое — бросились врассыпную прочесывать лес, в тщетной надежде отыскать того, кто пытался княжеского посла, но лес был пуст. Он не открыл своей тайны. Чужак ушел, оставив лишь кровавые пятна на листве.
Щетина сидел на лавке во дворе, щурясь от яркого солнца последнего летнего месяца, самого жаркого и сухого. Старик думал о том, что сам себе напоминает дряхлого кота, доживающего свой век у хорошего хозяина. Еще он думал о том, что скорее всего так и не успеет увидеть внуков. Его сын Булат не торопился порадовать старика отца свадьбой и невесткой. После гибели Лорри — северянки, которая в принципе старику нравилась не особо, по душе Щетине были более мягкие домашние женщины, та же была своевольной дикаркой, но старик готов был простить ей и это, лишь бы видеть счастье в глазах приемного сына. Так вот после гибели той женщины с глазами цвета темного льда, Булат стал еще более замкнут. Нет, он общался, как и прежде и водил дружину, а после даже стал послом у князя, но внутри его сына образовалась ледяная корка, такая же прочная как те льды, что плавают на далеком севере в холодном море его любимой Лорри.
Щетина надеялся, что все изменится, что Булат еще сможет быть счастлив.
— Только бы дождаться, — подумал старик, когда грудь сдавило болью, и он прислонился спиной к бревенчатой стене, прижав сморщенную ладонь к груди.
Рядом появилась одна из служанок, а затем она что-то закричала, пока Щетина смотрел на небо, понимая, что за ним пришли.
Он увидел темный силуэт на фоне яркого солнца и этот силуэт приближался к нему.
— Лорри? — он узнал воительницу по точеной фигуре, по длинным волосам, в которых играли солнечные лучи.
Северянка приблизилась и опустилась рядом со стариком на колени, глядя прямо ему в глаза. Ни он, ни она словно и не замечали людей, что суетились вокруг Щетины. Появившегося из дома Кудеяра, который нагнулся к старику, чтобы взять его на руки.
— Ты пришла
Девушка улыбнулась.
— Уже скоро, — ответила она.
Щетина вздохнул и грудь взорвалась болью.
— Я так и не увижу его счастливым! — вздохнул он.
Северянка покачала головой.
— Ты пока еще остаешься здесь. Я пришла предупредить и мне это дорогого стоило, — сказала она как-то грустно.
— Что? — удивился Щетина и тут его подняли на руки и понесли куда-то. Лорри шагнула следом и внезапно резко вскинула руки и время остановилось… Только не для нее и не для старика, который смотрел на северянку во все глаза.
— Скажи ему, что все его женщины, все, кто полюбит его и кого полюбит он обречены, — произнесла она еле слышно, — Передай ему, что ОНА тоже умрет. Пусть знает и пусть решит для себя, что важнее — короткое счастье или ее жизнь. Передай, дед, не забудь мои слова….
Щетина так и не понял, кто такая эта загадочная ОНА. Но переспросить не успел. Видение Лорри стало таять, пока не исчезло из виду, а затем боль в груди стала ослабевать и когда Кудеяр внес его в дом, а время снова потекло, как и прежде, старик знал точно, что в этот раз смерть миновала его, а значит, он еще увидит своего сына.
И только эта мысль грела его душу.
В отличие от оборотней, что разбили лагерь ниже по течению холодной северной реки, несущей свои воды в более теплые края, где уже находились первые поселения людей, Асгейр прекрасно чувствовал холод и потому развел огонь, устроив себе подобие шалаша из ветвей. Пришлось немного потрудиться и приложить магии, но зато итог радовал. Забравшись внутрь и разогрев предварительно еду, он сидел окутанный теплым воздухом и думал о том, сколько еще ему предстоит пройти, покуда оборотни не выведут его к цели. Знай он заранее местонахождение девчонки, переместился бы туда без особого труда, посредством пещер — сосредоточения темной силы, но так как он не этого не знал, приходилось плестись за Дьярви и его спутником, испытывая неудобства и лишения, словно он обычный человек. А оборотни, хотя и казались относительно людей быстрыми, по мнению Асгейра все равно были слишком медлительны.
А еще, где-то там была и Брунхильда. Хитрая матерая волчица, которая за своего сына готова на все. Оба знали о существовании друг друга и порой, шагая по снегу за Дьярви и совой, Асгейру противостоял сильный ветер, замедлявший его шаги, заставлявший прилагать большие усилия, чем он рассчитывал, на преследование оборотней и колдун полагал, что эти ветры не что иное, как дело рук… или лап, прекрасной белой волчицы.
Она словно хотела показать ему — я слежу за тобой, я рядом…
Асгейр вскинул голову вверх, когда услышал раздавшийся в наступившей тишине вой… Он улыбнулся. Это был Дьярви. Мальчишка-оборотень почувствовал, что здесь подходит граница земель, на которых властвовала его мать, а значит и силы у Брунхильды теперь будет меньше.
Он все надеялся, что волчица подхватит крик своего сына, но нет. Матерая хищница ничем не выдала своего местонахождения.
Едва стих волчий вой, как вокруг поднялся ветер. Мгновение и костер потух, вспыхнув в последний раз и колдуна охватил холод, неестественный и пронизывающий до самых костей.
Асгейр вскинул вверх руки, прогоняя морок и выдавил улыбку.
— Шутить изволишь, ведьма? — спросил он ветер. Тот, словно издеваясь, швырнул в лицо мужчины горсть снега и умчался вверх, потревожив вершины спящих сосен.