Слезы Рублевки
Шрифт:
Впрочем, Наталья имела достаточно опыта с мужчинами, чтобы с большой долей вероятности предполагать, какие там мысли бродят сейчас в этих мозгах. Плохие мысли там бродят. Опасные. Для нее. И если Серебряков не появится или появится не вовремя, у нее будет повод пожалеть себя.
Она вспомнила, как когда-то одна из коллег, бывшая педагогиня, рассказывала ей неприятную историю. Настолько неприятную, что, несмотря на легкомысленный тон поначалу, в конце концов разрыдалась — а дело было на какой-то вечеринке, — и Наталье пришлось долго приводить ее в порядок в ванной комнате.
Молодая дурочка, та на студенческой практике в южном лагере начала легкий флирт с местными «гусарами». Никого ни к чему не обязывающий. Да и кавалеры, несмотря на не всегда правильный русский язык, казались не дикими, даже учились в каком-то вузе. И однажды очередное точение лясов закончилось приглашением на местную свадьбу какого-то друга местного друга. Ничего не подозревая, они с подружкой, такой же дурочкой, поехали в гости, в горное селение, и испытали там неожиданное и внезапное превращение: из уважаемых подруг в личных домашних животных своих ухажеров, которые и вытворяли с ними все, что угодно было горячей горской душе, включая передаривание друзьям.
И девчонки подчинялись. Ибо первоначальная робкая попытка непослушания была пресечена очень болезненно. Причем все происходило на глазах у местных женщин, которые не то что не высказывали сочувствия, но относились к несчастным глупеньким доверчивым русским, как к какой-то швали. Как к собакам приблудным.
В общем, повезло, уже успокоившись, вздыхала подруга. Дальше — в рабыни — в горы не продали. Поизгалявшись, поизломав, кавалеры отвезли их обратно в лагерь. Чуть ли не с прибаутками и обещаниями снова зайти. Предупредили, правда, чтобы язык держали за зубами. Не то их точно в горы продадут, даже называли, в какое именно место. Плохое то было место.
Наталью передернуло — уж слишком похожей могла обернуться и ее история. Если Серебряков… Ну а пока она, как могла, тянула время.
Она, пожалуй, даже станцует с ними. Нет, не стриптиз, конечно. Так, нормальный танец. В паре. Но она хочет убедиться, что проигрыш ее был честным. «А то знаю я вас, — помахала она точеным ноготком перед лицом главаря. — Поддаетесь друг другу, лишь бы девушку раздеть».
Она знала, что играет с огнем, но играла — другого выхода просто не было. Она как будто катилась на серфдоске по склону волны. Когда надо держать равновесие и чутко чувствовать грань, предел, после которого на нее обрушится пенный водоворот павшего гребня, после которого никакое искусство не поможет удержать это самое равновесие. И тогда волна захлестнет. Вот только здесь она будет куда более жестока, нежели та, калифорнийская, где Наталья когда-то попробовала на вкус это ни с чем не сравнимое искусство. Впрочем, нет, сравнимое. С искусством управления мужчинами. Вот такими, к примеру, звероподобными, играя с которыми скользишь, как на доске, не давая грозному гребню яростно подмять тебя…
Стук в пол Наталья услышала, когда танцевала с главарем. Надо отдать должное — рук он пока не распускал. Она остановилась.
— Стучат, — сделала большие глаза.
Четвертый бандит, кличка которого так ни разу и не прозвучала, прикрутил звук. Стук шел снизу.
— Соседи, мать их, — определил причину Корень. — Нам тоже раньше стучали. Пока не поговорил с ними слегонца. Теперь тихие…
Парни загыгыкали довольно. По виду Корня было понятно, какими «аргументами» убедил он ближних своих…
— Может, прервемся пока? — не без надежды предложила Наталья.
— Ну-ну! — воскликнул Валек. — Только веселье начинается. Музыку потише сделаем…
— И вы, пацаны, каблуками не стучите, — добавил главный. — Давай, девка, пляшем дальше!
— Я есть хочу, — надула губки Наталья. И где этот Серебряков, в конце концов? Сколько времени уже прошло после ее звонка! Да и ладно, решила она с внезапным ожесточением. Поиграю еще с фауной…
Звонок в дверь — даже по звуку ощущалось, какой он злой был, — раздался как раз, когда Корень усаживал ее к себе на колени.
Бригадир сразу выключил звук. «Тихо!» — прошипел он, смахивая Наталью в сторону.
— Бочка, поди, позырь, кто там, — приказал он. — Если что не так, тихо сюда. Отстегиваем ту биксу и на прорыв. А вы все приготовились. Ты тоже, — обратился он персонально к Наталье.
— Да по ходу соседи, — оптимистично ответил Бочка. — Вона как нервно звонят.
— Ну вот и глянь! — рявкнул — впрочем, вполголоса — Корень. — Ежели соседи, разберись по-тихому. Денег дай там…
Через полминуты Бочка вернулся.
— В натуре сосед. В халате, — доложил он, повеселев. — Бухой, по ходу. Лается, хуже тебя…
— Ну так успокой его! — разозлился старший. — Только тихо, без лажи. Денег ему дай, пусть отвянет. Вот тебе штука…
Еще через пару секунд от дверей донеслась перебранка. Потом щелкнул замок…
Виктор давил на звонок, пока за дверью снова не послышался голос. Хозяин его был настроен миролюбиво:
— Все, все уже, мужик! Прикрутили музыку, больше не будем…
— Кого ты мужиком назвал, чурка ты гнилая! — взревел Серебряков. — Ты кого так назвал, петух ты обтерханный! Да я пайку хавал, когда тебе еще в малолетке всей хатой вдували!
Как выгодно иногда, что за плечами твоими служба в ВВ! Пусть и не конвойником-охранником, а в элите, в боевых частях. Но лексика подопечных и там широко ходит.
По ту сторону двери, похоже, были несколько удивлены. По крайней мере, паузу для переваривания информации взяли заметную.
— Открывай, козел, ты мне ща за мужика ответишь! — продолжал распоясываться Виктор. Он уже чуточку и сам поверил в свой образ полупьяного бывшего зэка, раздраженного постоянным шумом наверху.
Для бандита с той стороны получалось, видимо, тоже убедительно.
— Ладно, братан, — пробубнили из-за двери. — Погоди, решим вопрос. Не хотел я… — клацнул замок двери. — Я тебе денег…
Договорить покладистый нарушитель тишины не успел. Серебряков рванул дверь на себя — только бы ручка не вылетела! — тут же толкнул вперед — почувствовал, как она ударила в нечто мягкое, — и снова на себя, со всей возможной резкостью.
Бандит, правда, не вылетел на лестницу, как предрекал Тихон. Дверь отпустил, но пребывал на пороге в явной растерянности. Каковое состояние Виктор и прервал без всякого милосердия, прыгнув прямо от двери, используя ее как опору, и пробивая бандиту в грудь сразу двумя ногами.