Слёзы Рублёвки

Пересвет Александр Анатольевич

Зато он, оказывается, за это время продумал несколько вариантов расширения их совместного проекта. Например, такой и такой.

Вика выразила сомнение — не лучше ли начать с того, о чём договорились, а затем уже расширяться.

В ворохе вежливых слов оказалось — не лучше. Ибо в расширении проекта готов участвовать один очень серьёзный концерн. Прозвучало имя. Действительно, прозвучало вдохновляющее. Возможно, это будет интересно…

Тогда, может быть, договоримся на том, что встретимся снова, в расширенном составе? Когда? Возможно, в четверг-пятницу? Лучше в четверг. Только тогда вечером, после шести. Устраивает,

но давайте предварительно созвонимся утречком, хорошо? Хорошо, обязательно…

Всё! Убит день!

Всё нужно, всё важно, всё перспективно. Переделал массу дел, — текучку-то тоже никто не отменял, — порешал экстренные вопросы, провёл переговоры… -

— и всё пусто, в руках ничего! Как песок, который ты только что держал в кулаке — он был, он сопротивлялся, не давал сжать пальцы… а теперь вытек весь, и ничего в руках не осталось!

Но пока доехал до дома, взвинченность ушла. До завтра переменить уже ничего нельзя — и по алкиным делам люди уже разошлись, — зато сейчас можно будет расслабиться. Выпить рюмку егермайстера, поужинать. Добраться до интернета, чтобы глянуть на новости — за целый день ведь никакой информации, всё некогда! Разве что по радио в машине послушаешь так называемые новости экономики — эти журналюшки всерьёз думают, что рассказ, да ещё картаво! про 'голубые фишки' и 'волатильность' на бирже являются экономическим обзором! Цены на нефть марки 'брент'! Да уж, важный показатель — тем более, что это не русская нефть, и Россия ею не торгует. Показатель, кто ж спорит. Только во всех этих фьючерсах реальной нефти — хорошо если десять процентов. Остальное — спекуляции. И почему слушатель должен в голове домысливать соответствующие коэффициенты? Которые, кстати, тоже являются подвижными.

Да понятно всё… Обзор реальных рынков по стране — это ж труд гигантский! Получение индекса цен из каждого хотя бы областного центра — организовать надо! А это — им лениво! Куда проще верещать про индекс РТС, делая такие большие глаза, что их даже через радиоэфир видно!

У двери в квартиру нажал кнопку звонка. Тот проблямкал в глубину коридора, затихая. Ключ был, но издавна у них в семье принято было, чтобы возвращающийся домой вызывал того, кто пришел первым.

Настя открыла дверь, чмокнула в щеку.

— Проходи, — сказала она. — Устал?

— Устал, — согласился Виктор, снимая туфли.

— Ну, отдыхай, — уже отворачиваясь, молвила жена. — Я сейчас, только передачу досмотрю! Там на кухне Мария плов сделала, если хочешь, подогрей…

И ушла в гостиную.

Виктор снял обувь, повесил куртку. Прошел в ванную, вымыл руки.

Душ бы принять.

— Опять, поди, ерунду какую-нибудь смотришь, — проходя мимо открытой двери, сказал он весело.

Постарался сказать весело.

Жена промолчала.

Он переоделся в домашнее. С душем — ладно, вечером. А вот поесть действительно было бы неплохо.

Плов уже остыл, но выглядел аппетитно.

Виктор зажёг газ, перемешал содержимое сковородки. Телевизор включать не хотелось. Хотелось тишины.

Он сходил за книжкой — когда было время, он читал 'Историю Кавказской войны'. Завораживающее было чтение! Он внутренне и плакал, и смеялся, как мало изменилось в тех пор на Кавказе! То есть изменилось всё. Внешне. И совсем не изменились тамошние народы… Он-то их повидал…

Есть и читать одновременно, говорят,

вредно. Что и не преминула заметить ему Анастасия, выйдя, наконец, на кухню.

— В моём возрасте уже поздно об этом думать, — невнятно ответил Виктор. — Весь возможный вред уже нанесён.

— А чего ты бурчишь? — тут же вскинулась жена. — Я же о тебе беспокоюсь!

— Да я не бурчу, — он сделал попытку ласково потрепать её по попке. — Это я жую…

— Тогда брось книжку, — велела Анастасия. — Я же с тобой разговариваю.

Внутренне вздохнув, Виктор отложил книгу.

— Ну, что у тебя сегодня было? — спросила жена.

Раньше они всегда рассказывали друг другу свои дела до последних подробностей. Поэтому Анастасия хорошо знала его производство, персонал, основные проблемы, с которыми он сталкивался.

Но со временем эта привычка как-то сошла на нет. То ли интерес слушать пропал у неё, то ли интерес рассказывать — у него. Эти разговоры всё равно никак не аффектировали их семейную жизнь, не затрагивали и ничто в ней не меняли.

Откровенно говоря, ему тоже было… Никак ни до ума, ни до сердца не доставали её рассказы. Что она купила сегодня, что произошло у какой-то Вигги, и что посоветовали в фитнес-центре, чтобы еда меньше воздействовала на фигуру.

Подчас действительно казалось, что с Викой их связывало больше общего, нежели вот с этой женщиной, озабоченной какими-то совершенно чуждыми проблемами…

Но это была его женщина, и он её любил…

— Да ничего особенного, — пожал плечами Виктор. — Не успел вот только ничего… Какие-то, понимаешь, неотложные дела навалились. У Алки фуры на границе застряли. А тут совсем горят дела с иорданцами…

— Бедненький мой, — нежно сказала Анастасия. — Ну, поешь, приходи в гостиную, ещё поболтаем. Не буду тебе мешать.

'Поболтаем'!

Да, 'бедненький', подумал Виктор. Твои дела для неё — лишь 'поболтаем'…

В гостиную, к её телевизору, категорически не хотелось. Поэтому он поставил чайник, тщательно вымыл тарелку. Сам, а не кинул её в посудомойку, как обычно. Поискал чего-нибудь сладкого. Он любил мармелад и пастилу, хотя и считал это немужской слабостью. Но ещё с детских своих тренировок, когда возвращался высушенный нагрузками до хруста, он любил выпить чаю, чтобы восстановить водный баланс в организме. А к чаю покупал — по пути со стадиона была меленькая булочная, которую, казалось, не затрагивал продовольственный кризис, — чего-нибудь сладкого. Слава богу, тогда это стоило копейки. А гривенник-другой в кармане у него всегда был — сэкономленные вместо школьного обеда.

* * *

Именно тогда, в те годы материального убожества… И не потому, что денег не хватало — отец, пока не умер, неплохо получал в своём заводе. А потому, что купить было почти нечего! В Москве, говорили, было всё, из отпусков люди привозили красивые обновки, но у них в посёлке… В дефиците было почти всё.

Хлеб имелся, этого не отнять. Вот только маслом его уже с конца семидесятых мазали по праздникам. А чаще — маргарином обходились. А так… С огородов-то кормились, конечно…

Промтовары завозили, правда. Ковры в каждом доме были. Мопеды у мальчишек, мотоциклы у взрослых. Но деньги всё равно оставались. Полно денег, на которые нечего купить. И многие рано или поздно начинали их тратить почти только на водку. Отчего и гибли безвременно…