Слезы Тесс
Шрифт:
Я хотела, чтобы он вновь отшлепал меня.
– Эсклава. Que fait tu ici? (прим. пер. фр.
– Что ты здесь делаешь) - прогремел голос Кью в оранжерее.
Все внутри меня тут же сжалось, напряглось, отреагировало. Я не могла увидеть его через густую листву, поэтому крутилась в поисках его.
– Откуда ты узнал, что я здесь?
– я всмотрелась в темно-зеленую мглу, стараясь увидеть сквозь листья.
Он захихикал низко, грубо.
– В доме повсюду камеры.
Я должна была знать. Помешанный на контроле мистер Мерсер следил за своей империей. В моей комнате есть камеры? Я хотела узнать, видел ли он, что у меня ночные кошмары. Считал ли он часы, сколько я не спала, ожидая его - только он не приходил.
Кью появился из-за пальмы. На нем был идеально выглаженный льняной костюм, ни одна складочка не портила совершенство. Серая рубашка была похожа на зимний морозный денек, выставляя на первый план его бледные глаза. К бедру он прижимал черную кожаную папку.
Мою попу зажгло как в огне от фантазии, в которой он шлепает меня папкой.
Я вздохнула и слегка улыбнулась. Все было точно так, как и должно. Мое место в мире было рядом с Кью. Я приняла это. Прошло так много времени. Мое тело разогрелось, растаяло, вспомнив его команды, то, как он ударил меня, когда кончал. Он сказал, что хотел заставить меня кричать. После двух недель одиночества я с радостью позволила бы ему.
Кью подошел ближе с суровым взглядом, плечи напряжены.
Я нахмурилась, заметив складки от напряжения на его лбу. Его глаза встретились с моими, но в них не было спокойного нефрита, они померкли, будто разбавленные известью, страдающие от боли. Я замерла. Я знала этот взгляд, я знала эти страдания.
У Кью была мигрень.
– Тебя не должно здесь быть, - выдохнул он, проведя рукой по своим волосам, выражение его лица было напряженным и уставшим.
Мое сердце забилось быстрее. Он выглядел как обычный человек. Потерявшийся. Ужасный, странный Господин был спрятан внутри перегруженного работой, страдающего от боли человека. Во мне закипела нежность, я хотела позаботиться о нем, помочь ему снять стресс. Сегодня не было бы агрессивного доминирования, но мне было плевать. Увидела Кью в таком свете, и еще один кусочек паззла встал на место. Это показало глубину моих собственных чувств. Все нормальные эмоции, касающиеся Кью, просто исчезли: страх, осознание, возбуждение... все это спряталось под желанием облегчить его боль.
Оставив шумных птичек в вольере, я сделала шаг к нему и запечатлела легкий поцелуй в уголке его рта.
– Тебе нехорошо.
Его ноздри встрепенулись, и он резко отстранился.
– Мое здоровье тебя не касается.
Я нахмурилась и скрестила руки на груди.
– Твое здоровье, определенно, меня касается. И я скажу тебе, почему. Если ты заболеешь, что случится со мной? Куда меня направят? У кого я окажусь?
Кью переместился, не отрывая взгляда от клетки с птицами. Вокруг него обернулась тень, и я пыталась понять его секрет. Почему он
– Я в порядке. Ничего не случится ни с тобой, ни со мной, - в его глазах сверкал гнев.
Я предложила помощь, он не захотел ее. Я переступила черту «испуганной рабыни», чтобы оказаться с ним на равных, и меня просто взбесило, что он не позволил этого.
Я повернулась и направилась к двери. Гребаный придурок. Если он хотел лгать и мучиться от боли, да, пожалуйста. Это не означало, что я должна сидеть возле него и беспокоиться. Если он хотел, чтобы я оставалась в своей «маленькой коробочке владения» и не хотел женщину, способную помочь - прекрасно. Так тому и быть.
– Подожди, - он вздрогнул, уронив папку. Я по-прежнему пятилась в сторону выхода. Больше я не хотела посягать на пространство Кью, отметив, что он не хотел меня.
Кью тихо простонал, потирая виски.
– Я не хотел обидеть тебя. Я не привык, что рабыни крутятся под ногами, вторгаясь в мое личное пространство, - он легонько улыбнулся.
– Ты любопытная, этого тебя не отнять.
Я была одновременно оскорблена и счастлива. Повернулась и подошла к нему. Пытаясь казаться равнодушной и безучастной к его боли, я наклонилась, чтобы поднять папку, и передала ее ему.
Коротко кивнув, он согласился с этим.
– Ты принял обезболивающее? Или мне пойти поискать его для тебя.
– Я задалась вопросом, где Сюзетт хранила аспирин. Не то чтобы он помог бы, ну или мне, по крайней мере, точно нет. Единственное, что помогало мне унять мигрень - массаж головы с ментолом и сон, чтобы успокоить боль.
Кью покачал головой и подтолкнул меня, чтобы я пошла впереди него. Я повиновалась, вышагивая по огромной оранжерее, пока мы не остановились в небольшой зоне отдыха с большим водоемом и тихим водопадом.
Кью простонал и опустился на одно из ротанговых кресел, тяжело вздохнув. Он бросил папку на журнальный столик и положил на нее ноги. Еще раз выдохнув, вытянул свое длинное тело, будто думал, что это поможет пройти головной боли.
Я не знала, должна ли я уйти или остаться, но в голову внезапно пришла идея. Кью не был так насторожен, как обычно. Если я останусь и предложу помощь, он может что-нибудь мне рассказать.
Сев в кресло рядом с ним, я наблюдала, как он сморщил от боли лоб и закрыл глаза.
Мы сидели молча, вслушиваясь в звуки журчащей воды. Кью поерзал, потирая шею сильными пальцами.
Я встала и обошла его кресло. Я не знала, как он отреагирует на то, что я прикоснусь к нему без разрешения. Я не позволила своему разуму зависнуть на наказании, только на потребности помочь. Ты правда хочешь это сделать? Если бы я позаботилась о нем, я бы открыла своему сердцу другую сторону Кью и не смогла бы избегать новых чувств к нему. Если бы я прикоснулась к нему, это было бы потому, что сама хочу, а не потому, что подчиняюсь. Динамика наших извращенных отношений познала бы нежность.