Слишком чужая, слишком своя

Полянская Алла

— Я ничего не обещаю. Мне просто хорошо с тобой.

— Мне этого пока хватит, — это ведь «пока», милый.

— Пока?

— Да. А слишком далеко загадывать я не хочу, с тобой это не имеет смысла. Что там случилось? Ты убила их?

— Только ее. Я едва не схлопотала пулю в голову. Вместо меня смерть поймал Вишневецкий. Проклятье, они оба были мне нужны! Сегодня мы должны достать документы из его квартиры. Они имеют прямое отношение ко мне, поэтому нужно успеть раньше милиции.

– Нет.

Он

говорит это так, что я понимаю: мне его не переубедить. Вот зараза, откуда только взялся на мою голову!

— Но это нужно сделать! Я и сама справлюсь, можешь сидеть дома. Кстати, а где ты живешь? Я не буду против, если ты пригласишь меня в гости.

— Не говори ерунду. Ты же понимаешь, что сегодня уже никуда не поедешь. Там, кстати, может быть милиция. Тебе стоит поговорить об этом с адвокатом.

Он прав. Скажу, что у Олега дома документы предприятия. Это, кстати, правда.

— Ты управился с компьютером?

— Нет еще. Защита у них — что надо. Но машина — зверь. Скоро закончу поиск.

— Пойду отдохну. Не мешай мне.

— Слушаю и повинуюсь, Ваше Величество.

— Шут гороховый!

— Мерси за комплимент, — его глаза так близко, что... — нет, у меня для этого нет времени, дорогой! Ну прошу тебя...

Я зря трачу слова. Легче остановить танк, чем влюбленного мужчину. Но мне нравится то, что он делает. Просто я не хочу, чтобы он знал об этом.

— Это как называется? Я хотела отдохнуть! — Я должна сердиться, а мне не хочется. Но надо.

— Разве ты не знаешь, что это — самый лучший способ расслабиться? Теперь можешь поспать, — он смеется и целует меня. — Ты просто чудо, я не могу удержаться. Не надевай больше парик, волосы отросли достаточно, чтобы принять твою прическу за авангард.

— Ты в этом не разбираешься.

— Ты слишком не любишь себя. Подумай об этом. И поспи, ты совсем бледная. Забыла, что сказал врач? Кстати, у тебя симпатичная подруга. Мне нравятся такие... кругленькие пикантные женщины. Ой, что ты делаешь?

А ничего. Я просто бросила в твою голову книжку.

– Так ты меня все же немного ревнуешь?

Егo голос преисполнен надежды. Возможно, малыш, ты тоже гениальный актер. Так что доиграем эту пьесу. Вместо выхода на бис — смерть.

– Не люблю делиться добычей.

— Специально это сказал. Я почему-то так и думал, что ты не любишь делиться.

Слишком много ты думаешь. Здесь все слишком много думают, догадываются, советуют. Только я должна сидеть и ждать у моря погоды, пока не случится что-нибудь, что даст мне информацию, питание для пустой головы. Как Олег там сказал? «Ты — Керстин». Это не было бредом умирающего. Он хотел что-то мне сообщить. Итак, я — Керстин? Это имя вызывает в моей душе странное чувство. Словно мне снилось что-то... Недавно снилось.

А тех двоих

фотографировал сам Олег. Наверное, еще в бытность свою в спецслужбах. Значит, уже тогда что-то затевалось? Но почему я? Почему именно со мной случаются такие, мягко говоря, странные вещи? Я с такой легкостью уничтожаю всех, кто угрожает мне... Абсолютно механически. Словно меня кто-то учил этому долгие годы. Но этого не может быть! Я совсем запуталась. И те двое на фото... Кто они? Я их знала. Когда-то знала, они были чем-то важным для меня. Словно слышу эхо, но не могу определить источник звука.

Я, наверное, заснула, потому что меня разбудили голоса. В комнате уже темно. Макс посапывает под боком. Ой, Максу-то, должно быть, грустно! Светка со своим красавчиком приехали за мной. Но голова у меня больше не болит, и я не хочу никого видеть. Интересно,о чем они там говорят?

— Ты же понимаешь, она все равно не скажет нам.

Ты права, голубушка, никому я ничего не скажу.

— Но ее штучки плохо закончатся. Она должна поберечь себя, а тут столько всего! Вы видели, в каком состоянии мы ее привезли? Так нельзя. Мы должны убедить ее. А ты что думаешь? — Нет, док, убедить вам меня не удастся.

— Я только вижу, что у нее куча неприятностей. И она совсем не та, за кого себя выдает и кем себя считает. Я не знаю, как это можно объяснить, но такое впечатление, что... Ну, словно она запрограммирована делать определенные вещи. Не знаю. Но я не позволю экспериментировать с ней.

Если я решусь на что-то, от тебя уже ничего не будет зависеть. Разве что сможешь меня убедить.

— Надо послушать, что она скажет. Но не давить. Нужно, чтобы она хоть немного доверилась нам. Только тогда она позволит помочь себе.

— Светик, здесь все равно много непонятного. Помнишь, ты говорила, что она никогда не знала английский язык? А потом якобы выучила. Так вот: у нее настоящий калифорнийский акцент, так язык выучить нельзя. Никакого налета славянских интонаций, словно английский — ее родной язык Это меня уже не просто удивляет. Ее, судя по реакции, тоже. Тут что-то намного сложнее, чем просто посттравматическая амнезия.

Браво, док, еще немного усилий — и я все пойму. И вспомню, почему я — Керстин.

— Пойду разбужу ее.

Милый, я еще сплю. Я от всех устала. Оставьте меня в покое.

Я слышу, как открывается дверь. Мне уютно, когда он обнимает меня. Я не хочу думать об иллюзиях. Пусть еще немного побудет со мной это розовое ощущение, когда весь мир — в ладонях, обнимающих меня. Почему я не могу просто жить? Но я не могу жить, когда не знаю, как Керстин... Где-то я это слыхала:

На лугу цветы-сердечки —

Керстин там найдет колечко.

Наша Керстин — любушка,

Где кольцо, голубушка?