Слишком чужая, слишком своя
Шрифт:
— Это тот самый мужчина, на которого ты указала тогда, в кафе. Тот, что приехал на синем джипе. Тот, из-за которого ты так нервничала.
Тот, что сбил старую учительницу, которая пыталась дать показания. Ну, подожди же! Тебя найти мне будет намного проще.
— Юль, ты что уже придумала?
Игорь... Что мне теперь делать? Как нам с тобой быть дальше?
— Нужно связаться с лейтенантом Волошиным. Я хочу показать ему эти фотографии. Может статься, что он кого-то узнает.
— Я считаю, это неудачная идея. Юля, он же из милиции! У него совершенно определенная система ценностей.
Нет,
— Док, у меня к вам просьба. Попробуйте найти для меня пластического хирурга. Настоящего. Не какого-нибудь коновала. Вы понимаете?
— Я понимаю, но операция невозможна. На протяжении по крайней мере ближайшего года. Я говорю вам это как врач. Придется подождать.
Я его сейчас убью. Он отнимает у меня не просто иллюзию. Он отнимает у меня надежду. Мне невыносимо быть... такой. Я просто не могу ждать.
— Юль, я попробую проникнуть в файлы нашей доблестной милиции. Можем обойтись без лейтенанта.
— Попробуй, но осторожно. Нас тут достанут намного быстрее, чем из Франции.
Ко мне на колени запрыгивает Макс. Ему все равно, кто я такая. Он ощущает меня и общается со мной биотоками, имена для него несущественны. Он отличит меня от других, даже если меня перекрасят в зеленый цвет. Так что Макс — это единственная моя реальность. Видишь, мой Сфинкс, не зря в Египте ты был священным. У древних губа была совсем не дура, хоть и вымерли они все до единого. А теперь в долинах Гизы слоняются варвары-мусульмане и не меньшие варвары-туристы, пялятся на пирамиды. И если бы осталась хоть одна неразграбленная гробница, мумия перевернулась бы в своем золоченом саркофаге, глядя на такое святотатство. Но Осирис умер, и на этот раз, по-моему, всерьез. А может, просто вышел на пенсию и теперь развлекается, наблюдая за всей этой кутерьмой. Уж и не знаю, что хуже.
Утро принесло мне грустные мысли и Артура Олеговича. Он вплыл в мою спальню сияя, как ангел, объевшийся марципана. Неужто есть хоть одна хорошая новость? Если, конечно, то, что мне нужно, еще на месте. Конечно, если бы это нашла милиция, уже поднялся бы гвалт. А если нашел кто-то другой? Даже думать об этом не хочу!
— Юлия Павловна, с добрым утречком! Простите, что я прямо так... Но мой возраст мне уже позволяет это, согласитесь! — Старый лицемер, да я уверена, что у тебя такой черт под ребром сидит, что... Впрочем, мне-то что за дело?
— Вы ужасно рано встаете.
— Я — типичный жаворонок, но в девять вечера я уже совсем сонный. Поэтому, факт, встаю рано. Кто рано встает, тому бог дает. Ну, хорошо, я заскочил к вам, чтобы передать вот эти ключи. Дело будет закрыто, все выяснилось. Это ключи от квартиры Олега, она ваша. Его завещание прочитали вчера, но я не хотел вас беспокоить, было уже поздно. Так что вот вам ключи. Я быстро справился? Что вас так удивляет?
— Я не понимаю... Почему он оставил мне свое имущество?
— Он написал завещание в позапрошлом году. Я говорил со своим коллегой, который составлял и оформлял эти бумаги.
— Я должна подписать счет или можно наличными?
— Как вам будет угодно. Вот счет.
Ничего себе! Артур Олегович может заказывать себе новые костюмы хоть ежедневно. Но и работает, нечего сказать, очень эффективно. Я отдаю ему деньги. Я еще должна сознательно возобновить свою подпись. Но я ужасно признательна старому пройдохе.
— Я вам очень благодарна. Вы даже не представляете, как помогли мне!
— Юлия Павловна, это же моя работа. А еще — немалое удовольствие. Мне нравится то, что я делаю. Это приносит мне деньги, чтобы содержать семью, и поддерживает мою самооценку. Мужчина обязан реализоваться в жизни. Женщине в этом плане проще: вышла замуж, родила ребенка — и все, можно сказать, что свою миссию она выполнила. А мужчина должен еще доказать, что он — добытчик, что он — главный.
— Вы рассуждаете, как недобитый феодал.
— Да, — смех у него совсем не старческий. — Я знаю, что вы думаете по этому поводу. Но вы — исключение из основной массы женщин. Это — мужской мир, и женщине, чтобы чего-то достичь, нужно быть втрое талантливее мужчины. И от многого отказаться — прежде всего от собственной женской сущности.
— А вам бы хотелось, чтобы женщины существовали только для ваших утех?
— Но ведь это по большей части так и есть! Не отрицаю, вина в этом есть и наша. Я имею в виду всех мужчин. Видите ли, Юлия Павловна, если женщина достигла каких-то высот, мужчине ее не догнать. Это я вам по секрету скажу. Но такой женщине тяжело строить личную жизнь.
— Потому что мужчине легче иметь рядом какую-то квашню, нежели как-то расти и соответствовать одаренной жене. Скажем так, это все — душевная лень.
— Собственно, довольно одностороннее утверждение, но в этом что-то есть.
Он смеется, и я понимаю: старик просто поддразнивал меня.
— Значит, я вас не убедила?
— Нет, почему? — Он встает. — Очень логично и убедительно. Крепкая позиция. Оказывается, вы можете быть очень остроумной собеседницей! Вот не знал. Иначе приходил бы к вам исключительно по утрам.
Черт! Надо же так проколоться! Утешает одно: правда настолько невероятна, что никому и в голову не придет. Я бы точно не смогла бы такое придумать. И нет оснований предполагать, что уважаемый Артур Олегович выдвинет такую невероятную версию. Аминь.
— Ты нашел нужную информацию? — Игорь скоро пустит корни в моем кабинете. О, бедняжка, даже картошки сварил! Все-таки я плохая хозяйка, но тут уже ничего не поделаешь.
— Да, кое-что откопал.
Он выжидающе смотрит на меня. Я понимаю, о чем он думает, но я не могу об этом говорить, во всяком случае с ним. И я хочу, чтобы он ушел и дал мне время подумать. А он знает, что я этого хочу, и не идет.