Слишком много колдунов

Цыбиков Ч.

И как пока ещё живой главарь, он ни секунды не колебался, если надо было выбрать между делом и жизнью подельника. Его специализацией стали крупные сложные заказы: убийства и ограбления, требующие тщательного планирования, точнейшего подбора людей — и гарантированного устранения этих людей после исполнения. Встреча с Терье, действующим прокурором и чёрным некромантом, была редчайшей удачей — и в этом Стилет усматривал и хорошее, потому что с Терье всё завертелось очень быстро, и плохое, потому что все старые его дружки, испугавшись чертовщины, слиняли, и ещё потому, что слишком много удачи — это тоже плохо. Фатум вольного бродяги скуп до безобразия и за каждую мелочь приходится платить сторицей, и те из вольных

и лихих, кто выжил после оплаты самого первого счёта, понимают это очень хорошо. Стилет выжил.

Фернан Дэль — такое имя он выбрал себе. Своё настоящее имя, зубодробительную скороговорку из пяти длинных слов, из которых только два были более или менее французскими, он сам вряд ли помнил, да и незачем было. Пусть имя порой определяет судьбу, но чаще судьба сама даёт тебе подходящее: Исповедник, Хромой, Посланный небом, а то и Потрошитель, Кровавый или просто Синий Зуб — и большая удача, если это случается при жизни, ведь так у человека есть шанс понять, к чему он родился на свет; но чаще подлинное имя обретается лишь после того, как смерть подведёт свой итог. Поэтому неудивительно, что Фернан Дэль, или просто Дэль, как его называли, охотно отзывался и на кличку Стилет. Дэлю нравился стилет — за свою беспощадную нацеленность, за исключительную требовательность к руке; он был больше, чем орудие убийства — он был равный тебе, не терпевший слабости и не спускавший ошибок. Вроде той, что несколько минут назад спасла жизнь Питеру. Удар в сердце — привилегия мастеров; люди попроще бьют в живот, в печень или в солнечное сплетение, затем уже добивают, так надёжнее. Но Дэль на секунду утратил самообладание и позволил гордыне управлять своей рукой — и стилет этого не простил. Кроме того, убивать Питера вообще было не надо, лишний убитый — оплошность ничуть не меньшая, чем оставленный в живых человек, а может, и большая, потому что исправить её уже нельзя. Оставалось лишь сделать вид, что так и задумано, но про себя Стилет, придававший большое значение знакам и приметам, решил держать ухо востро, глупостей и поспешностей далее не творить, а при первой же опасности — линять.

15

Так что разговора не получилось: тип со стилетом, за которым Питер и Аслан следили особенно тщательно, подло и без раздумий ломанулся на выход, только его и видели. Младший прокурор Терье со злобным криком устремился было за ним, но на самом пороге он будто врезался в невидимую стену и мало не упал навзничь, но устоял, повернулся, обнажил саблю и заверещал так, что уши закладывало:

— Взять их! Взяяяять иииих!

Сам он при этом остался на месте.

Фальшивые прокуроры повынимали длинные кривые ножи, и, демонстрируя недюжинную ловкость в обращении с ними, вчетвером пытались растащить троих друзей пошире, с тем чтобы напасть на того, кто слишком далеко высунется. Действовали они грамотно: заходили к Питеру со стороны раненой руки, Жака выманивали, двигаясь нарочито медленно, чтобы казалось, что их можно достать ударом тяжеленной ноги в его руках, Аслана же дразнили, тыча ножами в воздух на уровне его лица. И лейтенант эвакуаторов, наиболее боеспособный среди них троих, не выдержал первым — Питер это скорее почувствовал, чем увидел.

— Аслан, нет! — крикнул он коротко и яростно, но тот уже летел вперёд на одного особенно шустрого бандита, а двое других замыкали смертельные клещи. Ещё полсекунды, и его сабля разрубит воздух, а два ножа войдут ему в спину и в живот — Питер это видел так ясно, что просто не знал, как этому помешать; может, так черный король смотрит на летящего над доской белого ферзя, готовясь услышать: «Шах и мат».

И здесь Жак сотворил своё второе чудо. Тяжким усилием он сумел поднять свою импровизированную дубину, снеся попутно люстру, свисавшую с потолка, и обрушил её в самый центр битвы — то есть прямо на плечи Аслана,

вытянувшегося в безрезультатном выпаде. Конечно, он не хотел ударить именно Аслана. Это было непреднамеренно — как и любое истинное чудо.

Удар был такой силы и настолько неожиданный, что Аслан плашмя влепился всем лицом и всей грудью в пол и на совсем не краткий миг потерял ориентацию в пространстве. В это же самое мгновение два кинжала сошлись там, где только что было его туловище, и застряли в чудовищном оружии свободного финансиста. Питер, не теряя ни мгновения, проткнул ближайшего к нему бандита, а на другого упала люстра — и на этом завершилось второе чудо Жака.

Двое оставшихся убийц переглянулись, затем посмотрели на Терье, который по-прежнему торчал у двери — было похоже, будто он очень хочет убежать, но ему хочется и досмотреть, чем всё кончится.

— Убить ииих! — севшим голосом прокричал он.

Жак из последних сил крутанул своей дубиной, гигантская нога издала низкий тяжёлый звук. За его спиной уже сидел Аслан и ошалело тряс головой, пытаясь уразуметь, что произошло. Питер короткими выпадами отжал бандитов к двери, теперь они стояли там втроём с Терье, отмахиваясь кинжалами, Жак прикрывал его слева. И тут он заметил за своей спиной движение, которого не должно было быть — и наконец вспомнил, кого ему напоминают эти ловкачи в прокурорской форме.

Тот, кого вроде бы задавила фамильная люстра Кэтфордов, поднялся споро и страшно, его шея была неестественно вывернута, двигался он плечом вперед, но двигался очень шустро, и в руке у него уже был нож — и Жаку пришлось бы худо на такой дистанции, если бы не Аслан. Лейтенант эвакуаторов одним прыжком вскочил на ноги и снёс проклятому субурду башку, поискал глазами второго, проткнутого — и с разбегу рубанул ему по шее тоже.

— Что за чёртова ерунда, — произнёс Жак, тяжело дыша.

— Питер, это субурды, — сказал Аслан.

— Вижу, — откликнулся тот. — Сдавайся, сволочь.

— Беги, скотина, — сказал Аслан.

— Он не может, — неожиданно произнёс Жак, щерясь и перехватывая ногу чудовища покрепче. — Видите?

Лицо Терье исказилось от ярости, он издал страшное нечеловеческое шипение вперемешку с хрипом и стоном. И тут Аслан увидел, и Питер тоже: словно шустрые голубые молнии проносились туда и сюда в полутемном воздухе плохо освещённой гостиной, соединяя Терье с двумя ещё живыми субурдами и с двумя уже дохлыми — он действительно был с ними связан, и, видимо, очень прочно; вот почему он не смог сразу убежать вслед за Стилетом, понял Питер.

— Агаа… Конец тебе, прокурорчик, — со злобным удовлетворением сказал Аслан.

И прокурорчик, стоявший за спинами живых мертвецов, видимо, тоже это понял, потому что лицо его исказилось страшно, он бросил саблю и сделал странный жест: вдавил большим пальцем щёку себе в рот — и с хрустом прокусил её.

— Яд, — сразу догадался Жак.

Но у Терье в щеке было нечто посильнее яда, потому что на том месте, где он стоял, бахнула ослепительно белая вспышка — и обжигающая волна воздуха швырнула троих друзей через всю гостиную вперемешку с субурдами.

16

Питер сел на полу и огляделся. Гостиная была ярко освещена, но откуда шёл свет, было неясно. Люстра висела на месте — и ни следа борьбы, ни трупов, ни отрубленной чудовищенской ноги. Кроме Питера, похоже, никого в доме не было. Он встал, осторожно шевельнул левой рукой, затем удивлённо пощупал плечо — рана исчезла. И тут он понял, что спит.

«Или умер».

Мысль о возможной смерти почему-то его совсем не огорчила. Питер встал, подпрыгнул несколько раз, ударил кулаками воздух; он ощущал какой-то прилив сил, и прилив этот имел чёткое направление — он шёл из сада. Учёный не стал противиться и, переполняемый предчувствием чего-то большого и необычного, осторожно открыл дверь на веранду.