Слишком много колдунов

Цыбиков Ч.

— Хорошо, господин профессор, — подтвердил Питер, продолжая сиять.

— А ведь у меня к вам тоже дельце, срочненькое, — старичок понизил голос и оглянулся на дверь. Дверь была закрыта.

— Слушаю, — Питер, не сбавляя накала дружелюбия, наклонился вперёд, весь внимание.

— Не желаете ли домик ваш продать? — чётко артикулируя, почти прошептал профессор Виннэ. — Только ответ надо дать скоренько. За наличные.

У Питера слегка отвисла челюсть от неожиданности.

— Простите, что?

— Домик ваш. Продать, — повторил чуть

погромче Виннэ и снова оглянулся. — Угодно?

— Вы, в смысле, имеете в виду мой дом, — Питер ткнул большим пальцем куда-то за спину. — На Рю де ла Пэ?

— Тсссс, — зашипел профессор. — Он самый. Здание под снос, восьмушка земли.

— Под снос? — возмущённо воскликнул Питер.

— Тихххха! — Виннэ аж затрясся, лицо его исказилось. — Фффух, ну что ж вы так кричите. Хорошую цену дам, хорошенькую!

Питер вдохнул и с шумом, медленно выдохнул.

— Господин профессор, — медленно и внятно сказал он. — Простите, но я свой дом продавать не собирался и не собираюсь. Я там живу.

— Пятьсот тысяч дам, Питер, — старичок, казалось, и не слушал его. — Слышишь. Полмиллиона! Наличными. Уступай скорей, а то поздно будет ведь.

— Извините, господин профессор.

— Пятьсот десять, — сказал Виннэ, следя за ним расширенными глазами.

— Господи профессор, я же сказал. Откуда вообще вы взяли, что я хочу продать дом?

— У нас есть возможности, — непонятно ответил старик. — Ну продай же, чего тебе.

Питер встал, накинул камзол, взял склянку с бензином, вышел в приёмную, сказал секретарю:

— Бриан, проводите потом профессора Виннэ, я пошёл домой.

— Хорошо, месье Кэтфорд, — сказал Бриан. — Ээээ…

— Что? — остановился Питер.

— Могу накинуть к его цене ещё пять, — одними губами произнёс секретарь кафедры. — Наличными.

Питер секунду смотрел на него невидящим взглядом, затем повернулся, вышел и аккуратно закрыл за собой дверь, напоследок услышав страдальческий крик Виннэ:

— Пятьсот двадцать!

Совсем уже потекла у старика крыша, думал Питер, шагая по улице.

— Доктор Кэтфорд, — кто-то мягко тронул его за локоть. Питер увидел рядом с собой какого-то смутно знакомого человека хлыщеватого вида. Судя по всему, он шёл с ним с самой Академии.

— О, здравствуйте, — приветливо сказал Питер, остановившись и мучительно перебирая в уме всех своих знакомых. Где он видел этот длинный, шевелящийся нос?

— Вы насчет взаимного обучения? — спросил он. — Я буду завтра у себя на кафедре.

— Нет, я не про обучение, — ответил хлыщ. — Не желаете дом продать?

Их разняли те же самые прохожие, что вначале кричали «Сават! Врежь ему! Да стой прямо! Да куда ты бьёшь!» — Питер был совершенно в расстроенных чувствах и начисто забыл все, чему его когда-то учили, поэтому дракой это можно было назвать лишь из милосердия: они наскакивали друг на друга по очереди и сильно махали руками, а Питер к тому же неумело и очень грязно сквернословил. Неудивительно, что зрители заскучали и прекратили

этот позор — ведь рядом могли оказаться гости из других городов, и что бы они подумали о коренных парижанах, то есть лютецианах! Свою трость он сломал сразу же, а банка с бензином не разбилась просто каким-то чудом; окончательно Питера добила патрульная полиция, неспешно прибывшая к месту скопления и шума, — точнее, добил хлыщ, который отвёл главного служителя порядка в сторону, что-то ему сказал, патрульный кивнул, и Питера отпустили с миром. Хлыщ при этом успел ему подмигнуть и пронзительным шёпотом напомнить о своем предложении — семьсот шестьдесят тысяч новых франков. Здесь Питер его наконец вспомнил. Это был тип из газеты, который принимал у него объявление о сдаче комнат.

Домой он пришёл в состоянии какой-то разбитой злобности и сразу направился на чердак, но тут из своей комнаты спустился Жак, одетый и собранный.

— О, ты вовремя, — сказал он. — Я уже пошёл тебя искать. Дело срочное.

Питер уставился на свободного финансиста мутным взглядом:

— Ты тоже хочешь купить у меня дом?

— Нет, — сказал Жак.

— Ну слава небесам! — закричал Питер. — Хоть кто-то!

— Я хочу, чтобы ты его подарил, — сказал Жак. — Дарственную пиши прямо сейчас.

И, подталкивая Питера вниз с лестницы перед собой, он довёл его до каминного столика, где уже были разложены чистые листы, письменные принадлежности и — бумаги на дом, завещание родителей Питера и документы на землю с картой.

— Ты в мой тайник залез, — ошеломлённо произнёс Питер. Тайник находился в потолке между первым и вторым этажом, в плоской выемке, заложенной кирпичами и слоем штукатурки, и считался хозяином очень надёжным, однако Жак, судя по всему, нашёл и вскрыл его безо всякого труда.

— Подрался с кем-то? — внимательно разглядывая его лицо, спросил свободный финансист.

— Да прицепился один, — сказал Питер. — Пришлось проучить.

— Как дети в подворотне, — вздохнул Жак лицемерно.

— Кстати, а что поделывает твой знакомый из «Меркурия»? Встретил его на улице, и похоже, что он больше там не работает.

— Жирарден? Да, он теперь владелец газеты.

И здесь в дверь забарабанили.

— Чёрт! — Жак быстро сгреб все бумаги себе за пазуху. — Не успели. Ты дверь запер?

Питер пожал плечами; дверь раскрылась.

— Не запер, — констатировал Жак.

В гостиную ввалились несколько человек в сине-чёрной форме полиции.

— Простите нас, пожалуйста, — солнечно улыбаясь, сказал Жак. — У Питера были упражнения по правописанию. Пит, не отвлекайся, возьми новый листок, пиши. «Жан… мыл… чан».

— Месье Кафор, — произнёс человек со шрамом на щеке.

Память Питера озарило словно вспышкой.

— Геркулес! — воскликнул он. — Надо же.

— Я Мюко, младший дознаватель службы дознания криминальной полиции, — сказал Геркулес. — Это Жан-Пьер Дебатц, из службы управления королевским имуществом.