Слишком много приведений
Шрифт:
"Дела" действительно были удивительные. Опять отыскался в городе шутник, который, пока все наблюдали скачки на ипподроме, вернул бронзовому коню его "достоинство". И теперь оно сияло и сверкало.
– Если верить в приметы, - осклабился шофер, - кто-то сегодня хороший куш в тотализатор сорвал.
– Да, сорвал, - согласился я. Теперь я точно знал, кем являлся шутник.
– Погляди сюда. И раскрыл пакет. Машина снова вильнула.
– Ну ты даешь!
– восхитился шофер: - К-конь с яйцами...
Глава 6
Одиннадцать
Убил я на обмен валюты два часа. Шофер за это время стал чуть ли не родным, всю дорогу балагурил, предчувствуя хорошие чаевые. Не знал он конечной точки нашего путешествия.
Когда я обменял последние рубли, на часах было двадцать минут восьмого. Сорок минут до урочного часа.
– Все?
– спросил_шофер, когда я забрался в машину.
– Все.
– Теперь куда?
– В центральную травматологию.
Машина стояла, но шофер дернулся так, будто она на полном ходу врезалась в столб. Лицо, помрачнело.
– Нет, мужик, - глухо сказал он, угрюмо глядя в ветровое стекло, - туда не поеду.
Я достал двести долларов.
– Отец, это за все про все.
Он покосился на доллары, но не взял.
– Не уговаривай. Район там плохой. К тому же смеркается... Жизнь дороже.
Я тяжело вздохнул. Понял, если добавлю еще, тогда точно не повезет. Известны ему такие номера - слишком щедрые клиенты, доехав до места, и чаевые назад забирают, да еще и дневную выручку таксиста прихватывают.
– Отец, - попытался я уговорить, - у меня в травматологии друг лежит. Травма черепа. Если в восемь вечера деньги не привезу, операцию делать не будут. Может умереть.
Шофер молчал, мрачно уставившись перед собой в никуда.
– Ладно, - махнул я рукой, положил доллары на бардачок, открыл дверцу.
– И на том спасибо.
Но не успел пройти и десяти метров по тротуару, как такси догнало меня и притормозило у бровки.
– Садись!
– распахнул дверцу шофер.
– Вот спасибо, отец!
– обрадовался я, впрыгивая в машину. В общем, только на это и надеялся - за два часа более или менее понял его натуру.
Всю дорогу шофер был мрачнее тучи и не проронил ни слова. И гнал машину как на пожар. Понять его можно - за последний год в Хацапетовке бесследно исчезли три машины такси вместе с водителями. Автомобили, по всей видимости, разобрали на запчасти, а водители как в воду канули. Никаких следов ни одного из них не нашли.
Шофер настолько резко затормозил на пятачке у бетонной ограды больницы, что машину занесло и развернуло. Я как раз приоткрыл дверцу, и меня буквально вышвырнуло из салона.
– Счастливо!
– с явным облегчением бросил мне шофер и рванул с места так, что покрышки чуть не задымились.
– И тебе тоже!
– крикнул я вслед, прекрасно понимая, что вряд ли он меня услышит. Будет гнать машину по Хацапетовке, как на ралли, и любого голосующего на дороге лучше собьет, чем остановится.
В палате у Владика я появился без пяти восемь. Люся нервным шагом мерила палату из угла в угол, но как только я перешагнул порог, замерла и с тревогой уставилась на меня.
– Ничего не получилось?
– убитым голосом спросила она. Не верила уже ни во что.
– Это почему?
– нарочито бодрым тоном возразил я.
– Все в порядке!
Какое-то мгновение глаза Люси недоверчиво бегали по моему лицу. Наконец смысл сказанного достиг ее сознания, и нервное напряжение отпустило. Взгляд затуманился, рукой она, как слепая, нашарила спинку стула и села.
– Слава богу...
– прошептала расслабленно. Я посмотрел на Владика. Он лежал в той же позе, что и утром, но лицо, как мне показалось, побледнело еще больше.
Возможно, в этом были виноваты сумерки.
– Как Владик? В сознание приходил?
Люся отрицательно покачала головой.
В этот момент дверь распахнулась, и в палату, включив свет, вошел интерн Лева Матюхин. Лишний раз я убедился, что приставка "интерн" никак не шла к его фигуре и умению держаться. Хирург, да и только, причем весьма опытный, уверенный в себе.
– Добрый вечер, - сказал он и вопросительным взглядом уставился на меня. Мол, урочный час пробил.
Я кивнул. Тогда интерн закрыл дверь и подошел ко мне.
– Пять тысяч?
– переспросил я.
– Да.
Я вынул из кармана заранее приготовленную пачку и передал ему.
– Погодите, сейчас добавлю...
– встрепенулась Люся, пытаясь непослушными пальцами расстегнуть сумочку.
– Люся, уже все оплачено, - мягко сказал я. Она не слышала.
– Минутку...
– дергала заклинившую "молнию". Я шагнул к ней и взял за руку.
– Все оплачено, - повторил я.
Люся обмякла, запрокинула голову и посмотрела на меня снизу вверх широко распахнутыми глазами. В ее взгляде читалось полное непонимание происходящего.
– Так как же это?..
– прошептала она.
– Успокойся. Все нормально.
Ладошка у нее была маленькая, холодная, и ее не хотелось отпускать. Хотелось согреть.
Будущий известный хирург Матюхин дотошно пересчитал деньги и спрятал в карман халата.
"Считай не считай, - мимоходом решил я про себя, а после операции все до цента Рыжей Харе отдашь..."