Слишком редкая, чтобы жить, или Слишком сильная, чтобы умереть
Шрифт:
Все осталось в далеком прошлом. В том прошлом трепетало сердце и распускались красочные цветы. В любви не нужны слова. Ее можно чувствовать по трепету пальцев и по беглой улыбке. ОН любил смотреть, как я танцую. Хлопал, не жалея ладош, ревел от восторга и нес меня на руках до машины. В отношениях с другими мужчинами я не знала отдыха, а с ним отдыхала душой. Чувствовала, как от НЕГО исходит свет – чистый и ясный, как дождевая вода... Такой притягательный.
Я просила и Бога и черта за любую плату, чтобы этот человек всегда был со мной, но не докричалась... Не уберегла. Мы очень хотели БЫТЬ ВМЕСТЕ. Для меня было не важно, где – в этой жизни, в аду или в раю. ГЛАВНОЕ – ВМЕСТЕ. Не знаю, что это было – судьба, провидение, случай, вмешательство
СПЕШИТЕ ЖИТЬ!!!
ГЛАВА 1
Никогда не писала автобиографию и даже не знаю, как это делается. Да и слово какое-то сухое – автобиография. Родился там-то, сгодился там-то... Нет, это не про меня. У меня все по-другому. Про таких, как я, говорят: где родился, там не сгодился.
Я родилась в маленьком провинциальном шахтерском городке, но, к счастью, не нашла в нем применения. Меня часто упрекают в нелюбви к своей малой родине, но это не так. Я буду всегда благодарна родному городу за то, что он подарил мне крылья. Ведь с их помощью я смогла улететь совсем в ДРУГУЮ ЖИЗНЬ.
Я люблю Приморье за то, что оно РОДНОЕ, и там живут потрясающие, милые, добрые и гостеприимные люди. Правда, так получилось, что, кроме родственников, я уже не поддерживаю ни с кем отношения, но я всегда ПОМНЮ и ЛЮБЛЮ.
На начальном этапе моей писательской карьеры родственники высылали мне статьи приморских журналистов, которые отзывались обо мне не в самых лучших традициях, находили каких-то подруг юности, студентов и других непонятных лиц, которые, по их словам, имели ко мне отношение. Я знаю, что на малой родине не любят тех, кто вырвался в Москву, и добрым словом не вспомнят. Умеет радоваться чужому успеху только тот, кто ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СОСТОЯЛСЯ... Пишите, ребята. Находите тех, кто играл вместе со мной в одной песочнице, кто сидел рядом на горшке и кто ходил со мной в один класс. Ищите косяки и злорадствуйте. Только не молчите. Плохо или хорошо – пишите, я уже давно не реагирую на подобные выпады. МНЕ НЕ БОЛЬНО. Чем больше негатива, обиды, злости и зависти, тем больше поводов у меня собой гордиться. Здорово, что я вызываю у вас такие эмоции! Я ЛЮБЛЮ ВАС и обещаю дать еще не один повод для «разоблачительной» и «сенсационной» статьи. Так что копите желчь и продолжайте следить за моей судьбой...
Я скучаю по тем, кто остался в Приморье, и обязательно вернусь в эти края, чтобы увидеть всех, кто мне дорог. Я всегда смотрю новости, с огромным интересом слежу за тем, что творится на моей малой родине, и искренне переживаю за мои некогда родные места.
Так вот, я родилась в совершенно обычной семье, в одном из родильных домов города Владивостока. Мама рассказывала, что рожала меня очень долго. Ровно сутки. Я упиралась и никак не хотела появляться на этот свет, словно еще в утробе матери чувствовала, какой сложный путь меня ожидает, какая непростая судьба и сколько преград и препятствий мне придется преодолеть.
Люблю ли я свое детство? Конечно, люблю, несмотря на то, что я ребенок улицы. Маме приходилось слишком много работать, и я вечно была предоставлена сама себе – очень худая, можно даже сказать, тощая, озорная девочка с двумя тоненькими косичками и вечно разбитыми коленями, смазанными зеленкой.
Жили мы в старом ветхом доме на несколько семей в поселке, который так и назывался – ВОСЬМАЯ ШАХТА, в небольшой двухкомнатной квартире. Мама работала диспетчером в «Электросети», отец – инспектором уголовного розыска. Отца помню плохо. Так получилось, что они с мамой расстались через пару лет после моего рождения. Отец расследовал дело женщины, убившей мужа. Расследовал и... влюбился. Говорят, он действительно помог скостить ей срок и добился, чтобы вместо тюрьмы ее отправили в колонию. В те времена
Узнав о связи отца с этой женщиной, мама тут же подала на развод. Она попросила его забрать из квартиры все, что он считает нужным, и отдать ключи. Мама надеялась, что отец заберет свои вещи, но ошиблась. Когда мы вернулись в квартиру, она оказалась пустой. В почтовом ящике мирно покоился второй комплект ключей от квартиры. В наше отсутствие отец подогнал грузовую машину и забрал все... Все наши нехитрые пожитки. Видимо, посчитал, новой семье нужнее... Все наше добро, нажитое обоими родителями. Холодильник, телевизор, плита, кровать, детская кроватка и даже мои детские вещи. Когда мы зашли в совершенно пустую квартиру, мама прижала меня к себе и горько заплакала. Тогда я еще не понимала, почему папа так поступил... Он пришел ко мне в детский сад, подарил плюшевого медведя и сказал:
– Малыш, прощай.
Больше он обо мне не вспоминал.
Я слышала только, что маму несколько раз вызывали в суд по поводу того, что отец отказывался платить алименты. Мол, у него нет такой возможности, нужно кормить новую семью, там уже другие дети. Мама не стала настаивать. Сами выкарабкаемся.
Я увиделась с отцом, когда мне было уже двадцать. Сама его нашла, сама позвонила, сама предложила встретиться. Странные ощущения, когда ты, уже совершеннолетняя, встречаешься в кафе с родителем, которого не видела долгих восемнадцать лет, а своим настоящим отцом считаешь совсем другого человека. Папа предложил накормить меня мороженым, спрашивал, как я жила все эти годы... а я смотрела в эти чужие глаза и думала: кормить мороженым меня нужно было раньше. Я в состоянии многое себе купить.
Мы посидели в кафе ровно час: два абсолютно чужих человека, которым, по сути, говорить даже не о чем. У него своя жизнь, у меня своя. В его жизни так и не нашлось для меня места.
Помню, как он жаловался, что очень сильно болит желудок, рассказывал о страшных болях, которые мучают его по ночам, и о лекарстве, которое невозможно достать. Я записала название и пообещала помочь. В те времена приличные лекарства были жутким дефицитом и нужно было хорошо постараться, чтобы найти что-то стоящее. Я вышла из кафе, так и не притронувшись к мороженому.
Нашла лекарство, позвонила отцу и спросила, где мы можем встретиться, чтобы он мог его забрать. Отец продиктовал адрес, и я отправилась в путь. Он по-прежнему работал юристом-консультантом на зоне и жил в одном из домов для осужденных. Его новая жена работала при зоне продавцом в магазине. Подъехав к дому отца, я ощутила боль в сердце при виде тоскливых домов рядом с колючей проволокой и подумала о том, как же страшна жизнь за решеткой. Тем более, если не тебя за нее посадили, а ты сам так захотел. Добровольно. По собственному желанию.
Когда отец спустился за лекарством, то как-то удивленно посмотрел на мою машину и даже сел внутрь.
– Доча, какая же ты большая стала. Выросла. Сама за рулем. Машина хорошая. А я вот все на автобусе.
– А зачем тебе здесь машина? – я глядела на заключенных, передвигающихся на маленьких тюремных машинках. Некоторые перевозили бидоны с молоком и водой, другие – какие-то коробки.
– Не тоскливо тебе здесь, папа?
– Я привык.
Я протянула отцу пакет с лекарством и глухо произнесла: