Слишком сладко

Дайс И. А.

— Я знаю. Все в порядке.

— Не все в порядке, Мия. Не спускай меня с крючка так легко. Мне не нравится видеть тебя грустной, и я ненавижу, что заставил тебя плакать, — настаиваю я, позволяя своей бдительности ослабнуть, когда опускаю взгляд на ее губы.

Никогда еще мне так сильно не хотелось поцеловать девушку.

Когда она так близко, я забываю о чувствах, которые испытывает к ней Коди. Я должен поговорить с ним, потому что это… это неправильно на всех уровнях. Я как маятник вокруг нее.

Я хочу ее, но

не могу желать.

Я хочу ее, но не могу получить.

Я хочу ее, но ей не нужно мое безумие.

Из того, что я узнал, Мия хочет, чтобы ее мужчина заботился о ней, но я уверен, что она не хотела бы той нездоровой чрезмерной опеки, которую я подхватил три года назад.

Ревность.

Ярость.

Она не хотела бы, чтобы я следил за ней, чтобы убедиться, что она в безопасности; решал, с кем она может дружить, чтобы не тратить время на людей, которые оказывают дурное влияние, или тех, кому нельзя доверять. Как бы мне ни хотелось держать эту часть своего характера в узде, я знаю, что именно из-за нее Кайя изменила мне с Джаредом.

Она не могла выносить контроль.

Ни один здравомыслящий человек так бы не поступил, но знать, что я слишком остро реагирую, и избавиться от навязчивых привычек — две разные вещи. Это такая же болезнь, как алкоголизм.

Я зависим, но мой яд не смертелен, независимо от дозы. Мой яд влияет на окружающих больше, чем на меня, но бросить его так же трудно, как героин или водку.

— Ты прощен, — говорит она, ее голос — напряженный шепот.

— Пойдем с нами, Мия. Один стаканчик. Я отвезу тебя домой, если тебе не понравится.

— Спасибо, но нет. — Она прислоняется спиной к шкафам. — Тебе нужно позаботиться о другой девушке. Почему ты хочешь, чтобы я пришла?

Я хватаюсь за мраморную столешницу по обе стороны от ее талии, и этот жест становится неконтролируемым. Как только я вижу, что она прижимается к чему-то, мне хочется заключить ее в объятия, действовать в соответствии с острой потребностью держать ее рядом, укрыть, обезопасить.

— Я не хочу ее. Один стаканчик, — повторяю я тише.

— Один стаканчик, — соглашается она с робкой улыбкой. — Ты заставляешь меня стесняться, когда так смотришь на меня.

— Как?

— Как будто я теплый тройной шоколадный брауни с ванильным мороженым, а ты сидишь на строгой диете без сахара.

Электрическое напряжение между нами набирает полную силу, и я срываюсь. Так чертовски быстро, что я не успеваю опомниться. Я обхватываю ее за талию, затаскивая на кухонный остров, и тут же переношу руки на ее бедра.

Она мягкая, теплая и так сладко пахнет.

— Я уже давно сижу на диете без сахара.

Я скольжу руками вверх, вверх, вверх по ее бедрам, кончики моих пальцев исчезают под юбкой. Она вздрагивает. Мягко, но от этого по моим нервным окончаниям пробегает тепло.

Боже… Мне нужны ее губы больше, чем мой следующий вздох. Мы оба

тихонько задыхаемся от потребности. Между нами проскакивают искры, и я чуть не теряю дар речи, когда она раздвигает пухлые губы, ее глаза встречаются с моими, когда она делает дрожащий вдох.

— А… эм, а другая девушка тоже брауни?

— В лучшем случае она арахисовая M&M.

Мой телефон вибрирует в кармане. Две короткие вибрации означают, что это текстовое сообщение. Мгновенно, не проверяя, я понимаю, что это Коди.

Мои внутренности замирают. Похоть сменяется стыдом, но я не могу оторвать руки от теплой кожи Мии.

— Оттолкни меня, — говорю я ей, и слова словно лезвиями режут мой язык. — Сейчас. Ты должна меня оттолкнуть.

Ее глаза теряют блеск, а улыбка сползает с лица. Разочарование омрачает ее милое лицо, но, как хорошая девочка, она упирается обеими руками в мою грудь, почти не оказывая давления.

— Мне жаль, Мия, но это… мы… мы… мы, черт возьми, не сможем.

ГЛАВА 13

Мия

— Я знаю, что ты не любишь летать, но, может быть, ты сможешь посмотреть? — спрашивает Конор, прикрывая глаза от весеннего солнца.

Уже почти конец апреля. Температура на улице наконец-то держится в районе двадцати, и пальто и кардиганы больше не нужны.

— Если ты пообещаешь, что не будешь уговаривать меня прыгнуть, я посмотрю.

В пятницу клан Хейс прыгает с парашютом, собирая деньги для благотворительной организации Моники. На этот раз она решила помочь женскому приюту в Ньюпорте. Нико тут же пообещал по десять тысяч за каждого Хейса и плюс одного, кто прыгнет.

Коди протягивает мне маленький стаканчик с мороженым из теста для печенья, который он купил в кафетерии.

— Это закончится тем, что тебя стошнит по всему самолету. Не волнуйся. Мы не будем толкаться. Просто приходи и смотри. Я уверен, что Шон будет плакать. Ты же не хочешь это пропустить.

— Почему он прыгает, если ему страшно?

— Эго, — говорит Конор, набивая рот ложкой моего мороженого. — Мы делаем ставки на то, кто выйдет из игры. Хочешь поучаствовать?

— Ставлю на то, что ты будешь первым, кто выйдет из самолета, а ты… — я показываю на Коди: —…приземлишься там, где не должен.

— Первым из самолета выйдет Нико, — предсказывает Кольт, а затем хмурится на что-то за моей спиной.

Я поворачиваюсь и вижу Джастина Монтгомери, который пробирается через поле, не сводя с меня глаз.

— Только не это, — бормочет Коди, отрывая этикетку от своей бутылки с колой. — Мне это чертовски не нравится, Мия. Тебе не кажется странным, что они все вдруг захотели пригласить тебя на свидание?

— Мне это тоже не нравится, — хмыкает Кольт. — Я могу понять Финна, но только сегодня к тебе приставали три разных парня. Что-то не так, Жучок.